Продиктовав контакты и сообщив, что раньше одиннадцати звонить бесполезно, мадам отключает звук у телефона, Айза, трясущимися руками, набрала номер больницы. Там уточнили кем она является больному, пришлось врать, что как раз матерью, и сообщили, что пациент Кочетков в стабильно тяжелом состоянии, без сознания. Большего выпытать не получилось, как Айза не умоляла говоря, что она из другого города.
Сборы много времени не заняли, уже через час, из электрички, девушка позвонила маме и сказала, что с Пашкой случилось несчастье и она уехала в Ярославль. Так же, из электрички, она сдала свой билет в Америку, на завтра. Как бы там не было, но бросить друга и улететь сейчас она точно не могла, возможно позже, когда Пашка придет в себя и она перевезёт его в московскую клинику. Дальше были звонки начальству с просьбой ещё одной недели отпуска и обещаниями выдать несколько статей по удаленке, сколько она проговорила денег, Айза даже думать боялась. Руководитель в восторге не был, но всё же согласился, предупредив, что на большее количество дней его щедрость не распространяется и через неделю она точно должна быть в Лос-Анжелесе. Звонок Раяну она решила оставить на попозже, он вряд ли бы ответил сейчас, потому что, воспользовавшись её отлучкой тоже решил попутешествовать с друзьями. А значит можно попробовать созвонится с ним ближе к обеду, после того как она побывает у друга.
Почему-то Айзе казалось, что попасть в больницу и поговорить с врачом будет не трудно, но застряла она ещё на проходной, где суровая тётка со шваброй требовала показать паспорт с печатью о браке. Такого мрака с девушкой даже в Москве не приключалось, когда она ходила в больницу к родным. От тётки её спас другой посетитель, он начал что-то спрашивать, именно тогда Айза тенью проскользнула на лестницу. Но и врач с ней беседовать не спешил, сначала он был на обходе, и девушка ошивалась у двери его кабинета, потом отказался посвящать её в состояние Пашки, потому что она не может доказать своё родство ему. И только после того как она раз пять повторила, что никто больше не появится он решил наконец-то поверить.
Врач был высокий и худой с уставшим лицом, которое он каждые пять минут отирал, с серыми полуседыми волосами и блёклыми синими глазами:
- ну что я могу Вам сказать? – он сел за старый совдеповский стол и положил на него руки, - всё очень плохо. Пациент поступил к нам тридцать первого декабря, у него были диагностированы множественные переломы, черепно-мозговая травма, легкое обморожение и разрыв селезенки. Необходимые операции проведены. Сейчас господин Кочетков находится в реанимации, подключен к аппарату искусственной вентиляции лёгких и в сознание не приходил. Прогнозы откровенно говоря не очень. Я бы на Вашем месте на много не рассчитывал, но точно что-то можно будет сказать если он придёт в себя.
- Если? – дрожащим голосом спросила девушка.
- да, если. Не мала вероятность того что он не очнётся.
- а мне можно его повидать?
- Девушка вы представляете, что такое реанимация? – язвительно поинтересовался врач, - может в вашей Москве это проходной двор, у нас посторонним посещение реанимации запрещено.
Айза поникла, по щекам бежали слёзы:
- ему что-то надо? - Громко шмыгнула она.
- влажные салфетки и подгузники, но уточните у медсестёр, они возможно ещё что-то скажут. Идете на третий этаж, там слева от лестницы реанимация. Каждый день в двенадцать часов можно уточнить у меня о состоянии больного. Но я бы рекомендовал всё же приехать его родителям, если кома продлится ещё неделю, станет вопрос о поддержании его жизни с помощью аппаратов и Ваше слово ничего значить не будет, а если не будет родственников, то администрация больницы будет сама принимать решение. На этом предлагаю закончить нашу встречу, у меня ещё много дел.
Поникшая и потерянная, девушка выла из кабинета. Надо идти к медсёстрам и узнавать, что нужно, а ноги плохо слушались, в голове шумело. Она как-то на автопилоте добрела до реанимации, выслушала медсестру, автоматически записывая в список покупки, потом так же плохо осознавая себя пришла в аптеку.
- Девушка, размер то подгузников какой? – громко, видимо не в первый раз окликнула её продавщица, выводя из состояния транса.
- я не знаю, - проблеяла Айза.
- Ох боже ж ты мой! – сочувственно вздохнула аптекарша, на вид ей было лет пятьдесят, а молоденькая растерянная девушка вызывала у неё огромное сочувствие. Народу сегодня было мало так что можно попробовать помочь, - На кого? На мужчину или на женщину?