Обиженная дама понеслась к своему дому, по-прежнему сжимая в руках пустые мешки.
Вавра вышел из ворот с тележкой и лопатой. На ходу он бормотал:
— Горох, бобы — прекрасная еда! И все это на полу!
Нельзя же так! Я соберу их.
Я решила пойти с Ваврой. Но мама как раз смотрела в окно и не разрешила мне уходить. Тогда я залезла на ворота и оттуда следила за Ваврой. Он въехал на склад.
Его долго не было. Потом он появился с тележкой, доверху наполненной продуктами. На макаронах сверкали кристаллы сахара, горошины были облеплены сушеным луком. Вавра подъехал к своей пристройке и высыпал содержимое тележки. И опять отправился на склад.
Так он ходил раз десять. Вся его пристройка была засыпана добром. Наконец, совсем устав, старик остановился. — Там еще много осталось!
Я пробралась через забор и заглянула в пристройку. Рассмотрела привезенное на тележке.
— Вы же не сможете это сварить. Все будет сладким и невкусным. Макароны ведь варятся минут двадцать, а бобы — целый час.
Вавра уселся на скамеечку перед домиком. Достал рулон бумаги, оторвал от него несколько кусков.
— Хватит болтать, — сказал он. — Давай лучше сортировать добычу.
Он положил бумажки рядом с собой на скамейку, попросил меня принести из дома смеси из продуктов. Я принесла целую лопату, высыпала все Вавре на колени. И мы принялись сортировать: на одну бумажку клали макароны, на другую — сушеный лук, на третью — горох, на четвертую — бобы.
— Сто лет мы будем это разбирать!
— Столько я не проживу, да и ты тоже.
Кучка макарон росла быстро, а кучка гороха была самой маленькой.
— Хочешь, принесу тебе из подвала целый мешок, — предложила я, хотя и не была уверена, что мама мне это разрешит.
— Не нужен мне целый мешок. Я старый. Старики не много едят.
Подул легкий ветерок и сдул сушеный лук со скамейки. Я кинулась собирать лук с дорожки. Потом принесла еще лопату смеси. На брюках у Вавры сверкал сахарный песок. У забора появился Геральд.
— Иди скорей! — позвал он меня.
— Не могу. Надо сортировать.
— Иди-иди! — сказал мне Вавра. — Я и сам управлюсь.
Я покачала головой и продолжала разбирать мешанину.
— Хорошее — в горшок, плохое — в зобок[4]! — усмехнулся Геральд и ушел.
Я продолжала сидеть на корточках и сортировать. Ноги у меня затекли, пальцы ныли. Был уже полдень. Вавра вдруг бросил работу и прислушался.
— Какой-то шум!
Я же ничего не слышала.
— Да, да! — убедился старик. Смахнул смесь с колен. Стряхнул с брюк сахарный песок. Мы пошли к воротам.
Теперь и я расслышала отдаленный шум. Странный, глухой шум, состоящий из разных звуков.
— Кони, — проговорил Вавра, — и повозки. Потом добавил решительнее: — Русские!
Неделями я ждала русских. Из-за отца и из-за нацистов. Думала: наконец-то все изменится. И вот они, русские! Сердце мое колотилось. Но не в груди, а где-то в горле. Глухой, смешанный шум приближался. Уже можно было различить голоса. Шум усиливался. Странный шум, неведомый, чужой… И вот они показались на нашей улице. Лошади, повозки, на них люди. Русские! Отчетливо я их не разглядела. Видела только длинную колонну лошадей, повозок, людей. Прислушивалась. Смотрела и смотрела… Лошади, люди, повозки — все желто-серое. Вспомнила про жену эсэсовца, которая пустилась с детьми со всех ног от русских. Припомнила, что русские отрезают груди и засаливают женщин в бочках. Вспомнила советника, как он говорил: «Русские — ужасны!»
Вавра, наклонившись ко мне, прошептал:
— Мне нужны мыло и порошок.
Зачем ему порошок?
— А может, у них есть мыло? — продолжал Вавра.
Я смотрела на русских.
— Зачем вам мыло?
— Вымою спальню. Все должно блестеть! — Он показал на русских и прошептал мне в самое ухо: — Пришли русские, с ними вернется господин Гольдман. Старый господин Гольдман! Мне нужно перестелить постель для него и помыть пол. Он вернется усталым…
Я подумала: «Пришли русские, а старик сошел с ума… Пришли русские, а старик похож на тетку Ханни… Пришли русские, а тетка Ханни потеряла голову… Голова ее в руинах на Кальвариенштрассе…»
— У нас нет мыла, — крикнула я на прощание и побежала к воротам. Мама шла мне навстречу.
— Где тебя носит? — Она схватила меня за руку и потащила к дому. — Русские идут!
— Да! Они на повозках с лошадьми. Свернули на нашу улицу.
— Если ты еще раз уйдешь, когда появятся русские, так и знай — получишь! — ругалась мама.
Белые полотенца Забытая форма Маленькие и большие дяди Стук в дверь Блондины и шатены