— Тогда и отвыкнет, — заверял ее папа.
Я про себя поклялась не отвыкать от этого, не ходить в школу и все делать для того, чтобы нормальная жизнь не наступала. Я не хотела этой «нормальной жизни»!
Проснувшись утром, еще с закрытыми глазами, я прислушалась к уличным звукам. И обнаружила, что появились незнакомые мне, какие-то необычные, шорохи.
Вместе с журчаньем ручья, кашлем Людмилы, сопением Геральда кто-то фыркал и что-то стучало. Я подбежала к окну, и мне стало ясно, зачем Кон стирал носки и чистил мундир.
Кон шел по дорожке вымытый, выбритый, причесанный и свежезаклеенный. За ним ступала лошадь. Он вел ее к повозке.
Кон решил уехать!
Я влезла в свое мерзкое платье, в спешке натянула трусы сестры. Они потом болтались у меня между ног, потому что были мне велики.
Кон впрягал лошадь, когда я к нему подошла.
— Кон, куда это ты собрался?
— Еду в город. — Кон, вздохнув, достал из кармана бумажку, написанную по-русски. — Надо ехать в госпиталь, чтобы взять там новые очки, а то ведь я ничего не вижу!
Какой плут! Понятно, почему он вчера со мной не разговаривал. Он уже знал, что сегодня поедет в город, знал, что я захочу ехать с ним. И потому сразу же затряс головой, хотя я еще ничего не сказала. И завздыхал:
— Фрау, фрау, это нельзя, не положено!
— Но моя бабушка! — взорвалась я. — Кон, моя бабушка! Тебе ведь она нравится! Я должна повидать бабушку!
Кон лишь прошептал в ответ:
— Я увижу бабушку. Твой папа нарисовал мне дорогу.
Он вынул из кармана еще одну бумажку. На ней был чертеж Гернальса, главной улицы и Кальвариенберггассе. Красной точкой был обозначен наш дом.
Кон показал пальцем на телегу. Там лежало несколько одеял.
— Внизу мешок для твоей бабушки. Мама приготовила еду для нее. Если она, конечно, еще там… Не уверен, что она там.
Потом он покормил лошадь морковью.
— Я хочу с тобой!
Кон покачал головой.
— Нельзя. Никому не разрешено. Никому! — Он принялся меня утешать: — Вечером я вернусь с приветом от бабушки и дедушки. Вернусь с новыми очками.
Морковь была съедена. Кон побежал в дом. Ему надо было поставить печать на бумажку.
Как только он скрылся за углом, я влезла на телегу. Подняла одеяла, заглянула в мешок. Там были пакеты с макаронами и бобами, бутылка масла и две банки мясных консервов. Я улеглась рядом с мешком, накрылась одеялами. Одеяла были колючие и пыльные, пахли псиной, щекотали мне нос.
Услышав скрип гравия на дороге, я подумала, что идет Кон, и затаила дыхание. Но это был Геральд. Он шел к телеге, дразня по пути Ангела: «Ангел, бангел, дурацкий штангель, бэ-ээ!»
Подняв одеяло, Геральд удивился:
— Что ты здесь делаешь?
Я еще точно не знала, что делаю. Ждала, что придет Кон, обнаружит меня и сгонит с телеги. Потому и ответила:
— Уходи! Закрой меня, чтобы Кон не заметил.
Геральд залез на телегу, закутал меня одеялами и тихонько прошептал:
— Кон идет!
Я услышала, как он спрыгнул.
Подошел Кон. Телега подалась назад. Кон крикнул лошади:
— Но-о-о!
Телега качнулась, накренилась, из мешка мне на голову упало что-то твердое. Наверное, правые колеса телеги катилось по грядке с тюльпанами, а левые — по дорожке. Потом телега выровнялась. Остановилась. Кон сказал:
— Тпру!
— Я открою вам ворота! — это был голос Геральда.
Заскрипели большие ворота. Я сдвинула одеяло с носа, чтобы легче дышалось.
Кон выехал на улицу. Больше не трясло. У комендатуры патрульный солдат что-то крикнул Кону, потом засмеялся. Кон засмеялся в ответ и что-то проговорил.
Мне надоело прятаться под удушливыми одеялами. Я расширила дырку и могла теперь нормально смотреть. Мы были уже у трамвайной станции. Я решила оставаться под одеялами до центральной улицы Гернальса. Ведь оттуда Кон не станет возвращаться!
Прошло много времени. Насколько я помнила, раньше путь был короче. Наконец я увидела над собой зеленые ветви. Ага! Деревья центральной улицы. Высунув голову, я нерешительно позвала:
— Кон!
Потом еще раз:
— Кон!
Кон не услышал меня. Он тихонько напевал. Тогда я выбралась из-под одеял. Кон обернулся и удивленно на меня уставился. Я попыталась невинно улыбнуться.
— Кон, я заснула в телеге. А когда проснулась, мы уже ехали. — Я подползла к нему и села рядом. — Дай мне попробовать! — Я хотела взять у него вожжи.
— Нет, нет, фрау, — заругался Кон. — Ты делаешь мне плохо, очень плохо, очень! Что теперь будет? Скажи!
— Ты привезешь меня к дедушке с бабушкой. А вечером заберешь, и у тебя будут новые очки.