Я стану плохой сестрой. Плохой внучкой. Бессердечной, бесчувственной деревяшкой, не пожертвовавшей собой ради единственных родных.
Плевать. Всякой хорошести и правильности есть предел. Мой — наступил. Пусть Вадька отвечает за свою дурь сам. И бабуля с дедулей — за то, что родили и воспитали, пусть тоже отвечают сами. А на теть Лену мне вообще начхать.
— Нет, Ланс. Отпустите меня. Сейчас же.
— Двадцать пять тысяч, Лиз. Мне нравится, как вы злитесь.
— Нет. За сто тысяч я тоже не продаюсь, Ланс.
Рыжий сэр раздул ноздри, прищурился и хрипло, с нескрываемым возбуждением выдал:
— Сто пятьдесят сегодня, вид на жительство в Англии и по двадцать тысяч ежемесячно. Мне все еще нужна личная помощница. И не смотрите так на Поля, он любезно согласился не мешать вашему счастью.
Я едва подавила желание зажмуриться и потрясти головой. Мне это не снится, нет? Мне предлагают стать содержанкой, причем на глазах у моего мужа! И еще полусотни гостей лорда и леди Даниш. Вон уже кто-то с любопытством косится в нашу сторону. Кажется, я отказала Лансу достаточно громко, чтобы кто-то из гостей расслышал что-то лишнее.
Черт. Я не хочу, чтобы на меня так смотрели! Не хочу, чтобы кто-то видел, как мой муж продает меня! Не хочу чувствовать себя товаром!
И если мне надо выбирать, стать любовницей великолепного, но женатого лорда, или содержанкой свободного, но противного, я выберу свободу! От обоих! Нет, ото всех, включая собственную чертову родню.
— Идите на хер, сэр Гровер, — еще громче сказала я, а чтобы не осталось никаких сомнений, показала ему средний палец. — И ты, Киса, туда же!
Леди Флор громко, резко засмеялась: она откровенно наслаждалась происходящим. Киса сделал круглые глаза. А сам сэр Гровер схватил меня за плечи, притиснул к себе и поцеловал. Грубо. Отвратительно. Чужой запах, чужие руки, чужое тело… Отвратительно!
Ясно понимая, что Киса не простит мне испорченных отношений со спонсорами, и денег завтра утром Вадька не получит, будет я укусила сэра Гровера за губу и одновременно ударила коленом по яйцам. Он отшатнулся, согнулся, схватившись одной рукой за лицо, другой — за пах.
Кажется.
Честно, я не присматривалась.
Я сбежала.
Ударила — и рванула прочь, не обращая внимания на гневный ор Кисы и удивленные вопросы гостей.
Не знаю, далеко ли мне удалось бы убежать. Я об этом не думала.
Не успела подумать.
На втором же шаге я впечаталась в непреодолимое препятствие. Высоченное и очень злое препятствие в белом смокинге. Прущее сквозь толпу гостей, как бизон по американской прерии.
Сэр Бизон меня поймал обеими руками, аккуратно задвинул себе за спину, ласковым поглаживанием по плечу велел не убегать и не теряться, а затем шагнул к Гроверам и Кисе.
— Ты мудак, Гровер, — сказал Джей и ударил.
Кажется, это называется «хук». Кулаком снизу в челюсть, что-то из бокса.
Длинный — едва ли не длиннее самого Джея — сэр отлетел на руки гостям. Леди Флор Гровер ахнула и отступила.
Вторым ударом Джей послал в нокдаун моего бывшего. Тот рухнул на пол.
— Отличный апперкот! — прокомментировал кто-то из гостей изумительно спокойным тоном. — Но, Джеймс, у вас разные весовые категории. Это неспортивно.
— Зато их двое, — так же спокойно отозвался Джей. — Но если кто-то из вас, джентльмены, желает настоящего спорта…
— Гровер, хватит придуриваться. Вставай и дерись! — раздалось из собравшейся вокруг нового развлечения толпы.
— Давайте, джентльмены! Это куда веселее, чем драться на бирже!
— Гровер, это твой шанс отомстить сразу и за все!
— Сделай его, Карлайл!
— А ну прекратите, джентльмены! Здесь же дамы!
— О, простите, милые леди! Идите сюда, моя прелесть, отсюда отлично видно. Позвольте предложить вам шампанского.
— Гровер, не трусь, врежь ему!
— Не смотрите туда, леди Флор, смотрите лучше на меня. Зачем вам этот богемный хлюпик? Всего один удар, и он — в хлам. То ли дело я, вот помнится лет тридцать назад…
Я слушала это все словно во сне. Голова кружилась и была пустой-пустой и легкой, словно наполненной закисью азота. Еще немножко, и я начну по-дурацки смеяться.
Джей дерется из-за меня. На великосветском приеме. Божечки ты мой! Святые каракатицы! Кажется, он так говорит — святые каракатицы…
— Джей, Джей, ты же не будешь драться? — наконец отмерла я, увидев, как он снимает смокинг.