Лети, ведьма, лети!

Я сделала шаг, стискивая том в руке. Дверь библиотеки так сладко маячила передо мной…

Только второго шага я сделать не смогла.
Вообще ничего сделать не смогла.
Я даже не почувствовала, как книга выпала из моих рук.
В общем, похоже на то, что я умерла.
…Когда я очнулась, тем самым опровергнув предыдущую мысль о том, что я умерла, мне стало так худо, что лучше бы уж я и не оживала! Потому что ожила я не где-нибудь, а в гробу, подобно славной героине Умы Турман из фильма Квентина Та– рантино. Только у меня, в отличие от нее, не было ножа и фонарика. И еще я не умела кулаком пробивать гробовые крышки. Не научили меня этому в Китае, что поделать. Все, на что мы там с Брайаном потратили время,— это прогулки по красивым местам и покупка сувениров. А надо было в Шаолине взять пару-тройку уроков, полезных для жизни. Какие же мы с Брайаном недальновидные!
Ладно, сейчас не об этом. Сейчас о том, кто сунул меня в гроб. И где этот фоб находится…
Нет, это тоже вопросы не первостепенной важности.
Вопрос номер один — как выбраться из гроба?
Я на всякий случай уперлась в крышку ладонями и коленками. Бесполезно. Крышка держалась крепко. Зато я выяснила, что она обита какой-то шелковистой тканью. Атласом, наверное. Не пожалели для меня атласа, сволочи!
Ну погодите, вот я выберусь!
А выберусь ли?
…Нет, такие депрессивные вопросы я оставлю Надежде Первухиной. Это она у нас вечный нытик и пессимистка. Блуждает по Дворцу Ремесла и на всех нагоняет тоску своими литературными экзерсисами. Впрочем, в теперешнем своем положении я была бы рада даже Надежде Первухиной. При условии того, что она вооружена гвоздодером или хотя бы мощной отверткой. Плюс лопатой. Могилу ведь надо сначала разрыть, верно? В том, что гроб со мной закопали, я не сомневалась. Нет, ну какой гад мог сотворить такое со мной, смирной и толерантной ведьмой?!

— Помогите! — на всякий случай крикнула я. Бесполезно. Гроб отлично глушил звуки. А кроме того, мне в голову пришла резонная мысль, что, если я буду тратить воздух на всякие вопли о помощи, он быстрее израсходуется.

Я постаралась дышать поменьше и заодно принялась размышлять. Я же ведьма, в конце концов. А значит, обладаю серьезным арсеналом всяких штук, которые могут основательно облегчить мне жизнь.

Для начала я сосредоточилась и зажгла на кончике пальца маленькую шаровую молнию. Она осветила внутренности моего тесного жилища. Хм, при свете все это выглядело еще мрачнее. Я же не Дракула, чтобы упиваться прелестями собственного гроба!

Я погасила молнию и, поразмыслив, превратила ладонь правой руки в пилу. Разрывая обшивку, я принялась пилить крышку. Но что это, черт побери?!

Едва соприкоснувшись с древесиной гроба, пила снова превратилась в руку. Я только получила себе занозу, вот и все.

Я поняла. В замкнутом пространстве мои мысли заработали с бешеной скоростью, и до меня дошло скорее, чем когда-либо. Гроб сделал тот, кто знает, как пользоваться антиведьмовским заклятием. Он заклял древесину гроба. Теперь, что бы я ни делала в плане волшбы, ничего не будет срабатывать, если я задумаю применить эту волшбу к гробу. Всей волшебной силы мне хватит только на то, чтобы остановить сердце и уйти из жизни наименее мучительно.

Этого ждешь? Кто б ты ни был, не дождешься!
Я закричала и принялась колотить в крышку гроба изо всех сил, расходуя отпущенный мне воздух. Перед глазами плыли багровые круги, в ушах бухала кровь, но я кричала и кричала. И вдруг, замерев на миг, услышала!
Шорох. Еще шорох! Так шуршит земля, когда ее лопатой соскребают с крышки фоба.

— Я здесь! — принялась кричать я.— Спасите меня!

И изо всех сил стала лупить в крышку коленками и ладонями.

— Я слышу! — донесся до меня голос, далекий, как голос с другой планеты.— Не волнуйтесь, я спасу вас! Берегите воздух!

Но я не могла беречь воздух. Я начала давать ценные указания тому благословенному типу, который меня откапывал. Слава святой Вальпурге, он (или она) не очень-то к этим указаниям прислушивался.

Наконец я почувствовала, как фоб вытаскивают из могилы. А потом — о счастье! О свобода! — со скрежетом вылезли гвозди из крышки, и я откинула ее, оттолкнула, как дверь, закрывающую мне путь к свободе!

Крышка отлетела, и я услышала печальное:

— Упс!

Я выскочила из гроба и заметила, как чьи-то сапоги шевелятся под крышкой. Похоже, я оглоушила собственного спасителя! Я подняла и отшвырнула ненавистную крышку вниз, в могилу. И после этого протянула руки к тому, кто меня спас:

— Я вас обожаю! Вы меня спасли!

Спасатель встал на ноги, повернулся ко мне и оказался довольно-таки замурзанного вида гномом.

Я опустилась перед ним на колени:

— О славный гном! Вы спасли мне жизнь и вправе требовать от меня чего угодно! Я, как Госпожа Ведьм, клянусь выполнить любую вашу просьбу.

— Три.

— Ч-что?

— Три просьбы,— возя по земле носком башмака и одновременно деликатно ковыряясь в носу, сказал гном.— Исстари так положено: ежели гном спасает красавицу, она выполняет три его просьбы.

— Хорошо, пусть будет три! Я на все согласна!

Я порывисто обняла гнома, который продолжал
ковырять в носу. От гнома пахло землей и компостом, но я на этом не заострила внимания.
От моих объятий гном слегка зашатался, но было видно, что ему это понравилось.

— Могу ли я узнать имя своего спасителя? — куртуазно спросила я, стряхивая комки земли со своих джинсов.

— Тарталья,— скромно сказал мой спаситель и опустил глазки в землю. Глазки у него, между прочим, были золотисто-желтые и несколько лукавые.

— Тарталья? Серьезно?

— Да. А что такого?

— Нет, ничего. Просто… редкое имя. И красивое.

Гном расцвел.

— А кстати,— огляделась я,— я что-то не пойму, где нахожусь.

И впрямь окружающий пейзаж не радовал глаз. Куда ни глянь — нависали темные каменистые своды, и лишь изредка между ними пробивали бледные лучи какого-то серого света. А еще повсюду тянулись длинные ряды каменных надгробий, одинаковых, словно выложенных по линеечке.

— Кладбище,— прошептала я.

— Да, совершенно верно, Госпожа,— сказал Тарталья.— Изволите видеть — старое кладбище ведьм. Некрополь.

— А есть еще и новое?

— Конечно, под Оро. А тут уже никого не хоронят.

— А меня?

— Так я почему и разрыл могилку-то вашу,— начал объяснять Тарталья.— Хоронить здесь запрещено, это музей, сюда иногда эти… экскурсии приводят. Многие знаменитые ведьмы здесь похоронены. А я хранителем некрополя работаю. Могилки, стало быть, обхожу, проверяю, что и как. Подметаю, мусор убираю, все-таки эти экс…экскурсанты сорят много. А тут смотрю — могила свежая. И как-то светится. Значит — ведьма-то в ней живая. Ну я и давай раскапывать. И не зря раскопал!

— Спасибо тебе, Тарталья,— с чувством сказала я,— Я знаю, что «спасибо» на хлеб не намажешь, поэтому выполню три твоих желания и даже больше. А сейчас было бы очень здорово, если бы ты меня отсюда вывел во Дворец Ремесла.

— Это само собой,— кивнул Тарталья и вынул палец из носа. Палец, слава всем святым, оказался чистым.— Эй, Бригелла!

— Бригелла?!

— Братец мой меньшой,— пояснил Тарталья,— Тоже за некрополем присматривает. Вообще вся наша семья тут трудится. Испокон веков.

Подошел Бригелла. На мой взгляд, он практически ничем не отличался от Тартальи, даже в носу ковырял тем же пальцем.

— Привет, — сказал мне Бригелла, а потом обратился к брату: — Чаво тебе?

— «Чаво»! — передразнил Бригеллу Тарталья.— Неуч, перед Госпожой стыдно. Остаешься здесь за старшего, пока я Госпожу во Дворец Ремесла отведу, понятно?