Я не на секунду не отпускал её губ.
Я ничего так не хотел в этой жизни, как показать Дамире свой истинный образ, свой навсегда потерянный Идин. И я…
Что-то произошло, как щелчок, громкий, оглушительный. За долю секунды по всему моему телу пробежала волна резонансных колебаний. Я в замешательстве открыл глаза. Мир покачнулся, смазался на мгновение и… вырос?
Снизу вверх я взирал на Дамиру, в глазах которой я видел… что это было? Страх, паника, оцепенение? Я взглянул на свои маленькие, тонкие ладошки, оглянулся по сторонам. Что же это? Я был сейчас так мал, что мог бы запросто уместиться в расширенных от неописуемого ужаса зрачках девушки.
- Дамир? - прозвучал в тишине мой мальчишеский, ещё не знавший ломки голос.
-АААА! - прозвучало в ответ, и я кубарем полетел на пол.
ГЛАВА 5. Кажется, я попал в ловушку
...Дамира
Так, ладно. Поцелуй был вынужденной мерой. О чём тут говорить? Я не на шутку испугалась. Было в глазах Хаку что-то мертвенное, пугающее, что-то яростно сдерживаемое, но во что бы то ни стало желающее вырваться наружу.
Шутка ли: он захотел трансформироваться прямо передо мной. С тех пор как я призналась, что знаю о его сущности, он изо всех сил старался не напоминать мне о том, что он метам. Появлялся передо мной только в образе проольца, обрывал на полуслове, стоило заикнуться о его расе, цыкал на любого, кто был не прочь поболтать со мной об этом. А ребята… они дружили с ним гораздо дольше, чем со мной… кто их упрекнёт в верности?
В общем, я стала забывать о том, что видела тогда в транспортном блоке. О том, как по всему его телу буграми вспучились мышцы, как волосы полезли прямо из черепа, как его корёжило, как изгибало всё его тело. Сейчас мне потребовалась всего секунда, чтобы вспомнить. Всего секунда.
Я тут же представила, как кожа польётся тёплыми каплями с его лица, и меня нещадно замутило. А этот дурак был только этому и рад. Он именно этого и ждал! Он хотел вызвать у меня именно такую реакцию, хотел этим что-то мне доказать… а в глазах у него в этот момент было столько боли…
И я его поцеловала.
Хотела отвлечь, увести от всех мыслей, причиняющих ему страдания, выпить его боль до капли. Увлеклась.
А Хаку был напорист, уверен в себе, немного даже резок. Поцелуй получился стихийным, его твёрдые губы буквально смели мои, язык грубо толкнулся в рот. Хаку даже не понял, с какой силой толкнул меня к стене, с какой силой сжал в объятиях. Потом отпустил, убрал руки, не прерывая поцелуя и нависая надо мной.
Я поднялась на мысочки и, схватив его за отвороты комбинезона, потянулась за поцелуем. А дальше начало происходить нечто необъяснимое. И если бы я почувствовала уже знакомый жар тела или перекаты мышц под кожей, я смогла бы как-то среагировать… Но их не было! Я даже не успела ничего заметить!
Отвороты комбинезона, которые я так и сжимала в руках, вдруг потянули меня вниз — так, что мне пришлось даже немного нагнуться. Потом меня опалило мгновенным выбросом тепла, как импульсной волной прошедшей по всей каюте, и только тогда я прервала поцелуй. А когда вновь открыла глаза... на меня смотрели два ярко-синих глазика, как две молодые звёздочки на тёмном небе… точнее не на небе, а на крохотном мальчишеском личике.
Знаю. Не надо было так реагировать. Надо было вести себя мудрее и сдержаннее. Но в тишине каюты вдруг прозвучало писклявое «Дамир?», и я в ужасе заорала, со всей дури оттолкнув от себя малыша.
Что к иону я натворила? Я только что целовала пятилетку? Или сколько там ему? К сожалению, в детях я совершенно не разбиралась — пацанёнку могло быть и пять и десять лет, а то и больше, кто его знает?
Да какая к протону разница сколько ему?! Он ребёнок, он маленький ребёнок, забери меня чёрная дыра! Я — растлительница малолетних.
Когда я перестала орать и более-менее взяла себя в руки, вновь взглянула на карапуза. Малыш, запутавшись в невероятно большом и громоздком для него комбинезоне, плюхнулся на пятую точку, и так и остался сидеть, с ошарашенным видом оглядываясь по сторонам.
Ион. Что же я делаю? Бедный крошка! Вон как он смотрит на свои маленькие ручонки — того и гляди разревётся. Внезапно проснувшийся во мне материнский инстинкт заставил меня подхватить тщедушное тельце под мышки и поставить на ноги. Негоже ребёнку сидеть на холодной полу, ещё застудит себе что-нибудь.