Ребекка утвердительно кивнула головой и вздохнула. Она прекрасно понимала Халвера.
— Я не стал обращать на него никакого внимания и выполнил ритуал полностью и до конца, не выпустив из него ни единой части. Помимо прочего я произнес специальную молитву, обратившись при этом мордочкой к Аффингтону. Я просил, чтобы в Данктон вновь явился летописец. Когда я произносил эту молитву, меня посетило странное чувство, ощущение некоей неведомой силы, убедившее меня в том, что Камень услышал мою просьбу. Когда-нибудь ты поймешь значение этих слов...
Халвер повернулся к Ребекке и заглянул в ее глаза, полные жизни и любви. Он видел — это необычная самка. Камень таинственным образом говорил с нею через него. Тут же Халвер подумал об испуганном Брекене, ожидающем его на склоне, и внезапно понял, что между двумя молодыми кротами существует некая таинственная связь. Ему казалось, что он, припав к земле, лежит между ними, чувствуя, как по его телу идут токи диковинной, страшной силы, порожденной этой парой. Он затряс головой, отгоняя это странное ощущение, и продолжил свой рассказ:
— Когда я закончил последнюю молитву, то почувствовал внезапный упадок сил. Я вспомнил о том, что где-то совсем рядом находится Рун, но на сей раз уверенности в собственной неуязвимости у меня уже не было. Вероятно, меня утомило исполнение ритуала — подобные вещи очень изматывают. Исходившее от него зло обращалось страхом, болью, дряхлостью.
Ты можешь спросить — какое отношение все это имеет к Целительнице Ребекке? Слушай меня внимательно. Прошло несколько дней, и я понял, что Рун наложил на меня какое-то проклятие, а может быть, оставил что-то вредоносное в моих туннелях. Хотя я чувствовал себя совершенно разбитым и усталым, моя старая голова соображала не хуже, чем прежде, — ко мне даже пришла невиданная прежде ясность восприятия. Что я видел? Объяснить это я, увы, не смогу — как только являвшиеся мне образы исчезали, я забывал их. Но я успел увидеть или, скорее, почувствовать нечто крайне важное: Целительница Ребекка находилась в нашей системе — она была здесь. Случается, тебе рассказывают историю о каком-то кроте, некогда жившем в Древней Системе, и тебе вдруг начинает казаться, что ты знаком с ним, верно? Я же имею в виду нечто иное: я знал, что она находится здесь. Более того, я чувствовал ее присутствие — она никуда не уходила. Она остается в системе и по сей день! В течение долгих месяцев, быть может лет, я жил, предоставленный самому себе, но я уже не был одинок. Она и со мной, и с тобой, ее тезкой, и, — он махнул лапой в направлении вершины, — и с... Брекеном!
Прежде чем Ребекка успела спросить у него о том, кто такой этот самый Брекен, Халвер коснулся лапой ее головы и задумчиво произнес:
— Не знаю, увидимся ли мы снова, деточка, и потому постарайся сохранить в памяти мои слова...— Халвер вдруг вспомнил о том, что должен присутствовать на собрании старейшин. Если бы Ребекка встретилась ему хоть немного раньше! — Видишь ли, милая, Целительница Ребекка или ее любовь — что примерно одно и то же — находилась вместе со мной там, на склонах. Она безмолвствовала в тишине моей норы, пробиралась вместе со мной по поверхности, я слышал ее в шуме ветра, видел в буковом листе или корне. Все мои былые печали и хвори разом исчезли. Я старый крот и знал немало самок, но такой любви не чувствовал еще никогда. Она горячо любила Данктонский Лес и его обитателей, и эта любовь осталась здесь навечно. Достаточно протянуть ей лапку, и ты тут же ощутишь ее присутствие...
Халвер внезапно замолчал. Пора было отправляться на собрание.
— Ты хоть что-нибудь поняла, деточка? — ласково спросил он, понимая, что Ребекка вряд ли сможет ответить ему что-либо вразумительное, — от изумления и восторга она лишилась дара речи. Да и что она могла ему ответить? Халвер давно не беседовал с кротами и все последние кротовьи годы появлялся в Бэрроу-Вэйле только для того, чтобы принять участие в собрании старейшин. Ребекка же слушала его, буквально разинув рот. Таких благодарных слушателей, если не считать Брекена, у него не было много-много лет. Юная, неопытная кротиха, которой еще жить и жить... Увы, он слишком стар, чтобы хоть как-то помочь ей. Неожиданно ему вспомнился Брекен, сидевший в норе в ожидании его возвращения. Ему вспомнился и взгляд, которым провожал его юноша, — взгляд, полный печали и страха.