Ребекке нравилось разговаривать с Розой еще и потому, что та говорила с ней как с равной. С ней она не чувствовала себя незрелой молодицей и твердо стояла на всех своих четырех лапах.
— Теперь, — сказала Роза, — мне нужно закончить с черемшой. Сиди тихонько. Если хочешь, можешь слушать. Наверняка тебе захочется задать мне множество вопросов, но, пока я буду разговаривать с растениями, я тебе на них не отвечу.
Глаза Розы светились любовью. Она вновь забралась в заросли дикого чеснока и запела свою странную песнь. Голос ее звучал то громче, то тише, то дальше, то ближе, обволакивая стебли и листья черемши подобно утренней дымке, которая бывает в начале июня.
Ребекка обратила внимание на то, что Роза обращается главным образом к двум или трем растениям. Они казались ей такими же, как и все остальные, но, видимо, это было не так. Они... находились не только здесь...
Дикий цвет, добрый цвет,
Радость для скорбящих.
Дикий цвет, добрый цвет,
Снадобье болящих.
Сладостью и силой
Одари всех хилых —
Листья для несчастных,
Стебель для унылых.
С этими словами Роза стала обрывать стебли тех растений, на которых было сконцентрировано ее внимание, при этом она нежно поглаживала лапой прочие части этих растений. Покончив с этим, она вернулась к тому месту, где ее поджидала Ребекка, и положила стебли на землю.
— Все, — сказала она, позевывая. — Ох, как я сегодня устала! — После этого она обратилась к Ребекке: — Растения нужно срывать вовремя, впрочем, ты, кажется, это уже знаешь...
Ребекка задумалась, вернее, попыталась собраться с мыслями, а Роза продолжала:
— И еще... Никогда не срывай лишнего. Чем меньше возьмешь, тем дальше пойдешь. И так во всем. Потому-то на расстоянии и запах кажется сильнее.
— Я не понимаю вас, — покачала головой Ребекка.— Только что вы говорили...
Роза вновь перебила ее на полуслове. Она громко рассмеялась и сказала:
— Ребекка, милочка, забудь слово «понимать» как можно скорее, и тогда ты «поймешь» все куда лучше! Я сама не понимаю ничегошеньки! И в то же самое время я, как ни глупо это звучит, в этом не нуждаюсь. Я знаю, что ты должна использовать все то, что у тебя есть, иначе ты многое потеряешь...
— Я опять ничего не понимаю, — вздохнула Ребекка, чувствуя, что так и не услышит ответов на свои вопросы. — О чем это вы?
— Вот о чем: собирать растения лучше всего тогда, когда они тебе для чего-то понадобились. В Данктоне есть некий крот или кротиха, которым нужна как я сама, так и эта черемша. Именно поэтому я сюда и пришла.
Время близилось к полудню, прогревшийся лесной воздух навевал сонливость. В это время года — в отличие от весны и раннего лета — птицы уже умолкали, лишь изредка слышались трели и посвистывание овсянки и зеленушки, доносившиеся откуда-то с лесной опушки. Где-то в вышине парил ворон, хриплый крик которого раздвигал лесные пределы, уходя в неведомые просторы и дали, исполненные летнего покоя и блаженства.
Трудно было представить, что в такой день кто-то может заболеть... Ребекка автоматически последовала за Розой, направившейся к лесной опушке, и неожиданно вспомнила, что все последние дни ею владело странное беспокойство.
— Роза?
— Да, милочка, в чем дело?
— Можно мне пойти с вами?
— Нет, моя хорошая, пока не стоит. Вот когда ты будешь к этому готова...
— Роза...
— Что, милочка?
— Но кто сейчас заболел?
В ее голосе прозвучали искренняя озабоченность и тревога — она живо представила себе страдающего крота, взывающего о помощи, и образ этот заставил ее сердце сжаться от жалости, ей казалось, что страдает она сама. Ребекка озадаченно посмотрела по сторонам, словно надеялась увидеть этого несчастного крота воочию.
— Не знаю...— тихо ответила Роза. — Сначала я слышу зов о помощи и только потом узнаю, что же случилось и кто меня зовет.
Ребекке вдруг стало тревожно, она внезапно с беспокойством ощутила близость и реальность чьих-то страданий. Чужая боль словно вела ее за собою... Но куда? Ребекка вновь обвела взглядом тихий лес, но увидела только поглощенных работой; муравьев и лениво жужжащих пчел и ос.
— Роза? — Она произнесла это имя так, словно звала на помощь. — Но что вы чувствуете, когда кому-то становится плохо? На что это похоже — на ветер, влекущий тебя за собою, на туннель, вбирающий тебя в свои глубины, или на уносящий тебя вихрь? Ответьте мне, Роза.