- Думаю, там какие-то коды и пароли, - утверждала она.
- Или рецепты ядов, - подхватила Реджиния.
Анжелика записала версию. «А что, вполне себе имеет право на существование. Их ведь на свёртках записывают!»
- Вы что, совсем глупые? Яды! Ещё магические заклинания, скажите! – позади девочек стояла третья, среднего роста, с веснушками, рассыпанными по щекам и носу и золотой шевелюрой, торчащей во все стороны мелкими упругими кудряшками.
- Что тебе надо? – Реджиния бросила на выскочку злобный взгляд, будто хотела её испепелить.
- Что надо? – повторила Анжелика, но так эффектно у неё не получилось.
- Не хотите, как хотите! Могу ничего не говорить! А вы и дальше стройте свои нелепые теории относительно вашей находки! – девочка развернулась, от чего копна золотых волос подпрыгнула пружиной, задев щёку Анжелики.
Анжелика и Реджиния переглянулись и, недолго думая, схватили выскочку за локти и утащили за парту:
- Куда это ты намылилась? И откуда тебе известно про пенал? – наперебой напирали подружки.
- Если бы тебя интересовали твои одноклассники, ты бы знала, что мой дядя работает в полиции, но Реджинию Ричардсон интересует только ровня. К сожалению, тут таких нет!
- А ты сама кто такая? Задавака ещё та! – Анжелика разозлилась и плотно сжимала губы, пытаясь контролировать гнев.
- Я – Мари, как я уже сказала – мой дядя – капитан полиции, а вот твой…
Реджиния еле удержала Анжелику, и ни один волос с головы Мари не был вырван.
- Что ты такая злая! – фыркнула Анжелика.
- Просто её отец и мать друг-друга не любят, и живут вместе потому что положено. Порой они ругаются, и после этого её мать неделями не выходит из дому. И её дядя-капитан полиции ничего не может с этим поделать! – Реджиния вспомнила, что по этому поводу болтали на какой-то светской тусовке.
Мари побагровела и, не сдержав потоки слёз, выбежала в коридор, по пути толкнув парту так, что с неё полетели все книги и тетради.
- Она это заслужила! – с пренебрежением заметила Реджиния.
- Сама виновата! – присоединилась Анжелика.
Посидев пару минут молча, подруги подняли школьные принадлежности с пола и, переглянувшись, решили поискать Мари.
Мари рыдала в кустах позади школы.
- Слушай, мы не хотели вот-так, - начала Реджиния…
- Не хотели, знаю я вас! – перебила её рыжая девчонка, вытирая пузыри, вытекающие из покрасневшего, набухшего, словно почки весной, курносого носа.
- Пусть сидит здесь одна! – Анжелика взяла подругу за руку и потянула в класс, - Сами справимся! Ей так больше нравится!
Реджиния обернулась и ухватилась взглядом за Мари, и только когда они с Анжеликой свернули за угол, та нерешительно поднялась, отряхнулась от прилипшей к подолу засохшей травы и земли, и бросилась догонять подружек.
- Постойте! Там, в пенале, какая-то карта… но дядя до сих пор не знает, что за карта, и куда она ведёт…
Глава 17.3
***
Немного вздремнув, Энджи снова убежал на работу. Нужно было найти нового бармена и разобраться с бухгалтерией. Две недели «испытательного срока» - скорее приговор, чем повышение, и парень это прекрасно понимал, как понимал и то, что если он не справится – это чревато. «Старик» не станет разбираться, и тут уж придётся иметь дело не с ним лично, не с каким-то бандитом-одиночкой, а с организованной структурой, не особо зацикленной на понятии «честь» - допустить, чтобы пострадала Анжелика он не мог. Пан или пропал… пан или пропал… Игру он пока что не чувствовал, и просто делал вид, что рад переменам… по крайней мере Кассандра должна была думать именно так.
Кассанда, оставшись наедине с собственными мыслями, неожиданно осознала, что её пребывание в доме «друга» затянулось… и таким образом она давала повод для сплетен. По отношению к Честеру это было несправедливо: он заботился о ней и был к ней добр – бескорыстно или ввиду воспитания, или же по настоянию его отца – это уже было не столь важно. Факт оставался фактом. Только что делать с Энджи – она не знала. Собрать вещи и уйти? Куда? К Честеру… так было бы правильно. Но правильно поступать не хотелось. Хотелось свободы, которой там, у Лайензов, ей не видать. А Энджи, хоть и придурок, давал ей именно это. Больше всего на свете сейчас ей хотелось позвонить дяде Юджину, как она его называла… он не осуждал, и понял бы…