– Ты в самом деле уверена, что можешь состряпать какую-нибудь притирку, чтобы
унять боль? Ты очень добрая девочка, уверен, однако…
Я громко рассмеялась.
– Моя бабушка – целительница, а я ее ученица, – заверила я. – Разве тебе не сказали? Я
ведаю многое о растениях и зельях, и всяких ядах тоже, если уж на то пошло.
– Каких таких ядах? – тут же спросил он.
Я улыбнулась, уже пожалев, что упомянула об этом.
– Ничего такого, что тебе сейчас нужно. Однако нужна лечебная мазь – вот что есть у
меня в покоях. Наверняка ты не считаешь, что я могу тебе помочь, но я могу.
Родерик пожал плечами:
– Я буду в конюшне. Через двадцать минут.
Я опрометью кинулась в свою спальню, лишь замедлив шаг у покоев, потому что не
хотела столкнуться с леди Гретой, и вернулась бегом в конюшни. Родерик уже ждал меня,
и, к моему удивлению, с ним был Кент.
– Ты мне не поверил! – накинулась я на Родерика. – Ты почел должным отыскать Кента
и спросить его, правду ли я говорю!
39
40
– Нет, я только что вернулся с верховой прогулки, – вмешался Кент. – И мне захотелось
узнать, почему он здесь шатается с озабоченным видом.
Родерик ухмылялся.
– Я спросил, мол, эта девица Хальсинг, она что, ведает чернокнижие? – Он прокаркал
это на прекрасном северном провинциальном диалекте. Мы все покатились со смеху. – Эй,
парень, не траванет ли она меня, ежели я отдам свою душеньку ей в руки?
– Это я тоже могу, – призналась я. – Несколько семян урмы растереть в порошок…
– Если бы они у тебя были, – заметил Кент.
– Я их все припасла. Как всякая приличная ведьма.
– Ну, это только дядя твой говорил, что они ядовиты, – пожав плечами, усомнился Кент.
– Я не совсем убежден, что он над нами не подшутил.
– Хочешь проверить на себе, правда ли это? – спросила я требовательно. – Только не
сегодня. Расстегни-ка рубашку, Родерик.
Пока Родерик был занят, я, сверля глазами Кента, едко заметила:
– Да не собираюсь я его убивать. Нечего тут сторожить.
Кент посмотрел как-то застенчиво:
– Нет, я подумал, что, может, самому нужно немножко полечиться. Подумал, не будешь
ли ты так добра и не дашь ли мне тоже мази.
Я широко распахнула глаза:
– Тебе? Ты тоже ранен? Как это случилось?
– Да как и Родерик, то же самое, – признался Кент.
Родерик расшнуровывал жилет: стройный торс был испещрен старыми шрамами,
трофеями прошлого, заработанными в похожих схватках, и слабо пах кожей и потом. Я
вдруг отчетливо поняла, что стою рядом с полуголым мужчиной. Однако он казался
совершенно отрешенным. Я открыла принесенную с собой сумку и принялась рыться
среди флаконов и бутылочек.
– Ты упражнялся с мечом? – спросила я немного охрипшим голосом.
– Да вот прямо здесь же с Родериком, – ответил Кент. – Почел, что мое благородное
положение защитит меня от ударов, да только недооценил жестокость настоящего вояки.
– Сам же приказал мне не давать тебе поблажек, – оправдывался Родерик. – Откуда мне
знать, что ты хотел, чтобы с тобой обращались как с младенцем…
– Скажи по буквам «Оберн»! – бросил ему вызов Кент, как клещами хватая за здоровую
руку. – Произнеси по буквам имя Кори!
Пока Родерик называл правильные буквы, я вдруг вспомнила их договор, заключенный
во время путешествия. Гвардеец будет наставлять лорда, как обращаться с арбалетом, а
лорд научит гвардейца читать. Явно они решили включить сюда и сражение на мечах. Я
же обрадовалась, узнав, что они придерживаются своих обещаний.
Тем временем я пришла в себя и вытащила флакон средства против заражения и
средних размеров кувшинчик с темно-красной мазью.
– Будет немного жечь, – предупредила я Родерика, намочив чистую тряпочку настойкой.
Пока я промокала ему тряпочкой плечо, видела, как все мускулы у него на груди
напряглись и вздулись, выражая протест, пока работало очищающее снадобье. Липкий
запах пота усилился.
– Точно отрава, – еле слышно промолвил он. – Впрочем, надеюсь, долго не промучаюсь.
Я еще раз напоследок промокнула тряпкой порез и отложила ее в сторону.
– Мазь успокоит боль, – пообещала я. – Она пахнет очень даже приятно.
Со всем деловым видом я погрузила палец в мазь и осторожно смазала рану. Плоть
была немного горячей на ощупь – возможно, порез уже воспалился.
– Тебе нужно смазывать рану дважды в день и продолжать дня три-четыре, – наказала я.
– Я принесу запасной кувшинчик.
Родерик попробовал напрячь мускулы и заметно удивился.
40
41
– Уже лучше, – признался он. – Как может так быстро подействовать?
– Там в мази есть кое-что, от чего немеет кожа, – пояснила я. – Это не значит, что ты
уже выздоровел. Просто ты перестал чувствовать.
Я повернулась к Кенту, закатавшему рукав на левой руке. Его рана выглядела гнуснее:
ей уже был день сроку, кожа вокруг покраснела и горела.
– О, болит, должно быть, – заметила я.
– Да уж, я подумывал утром отправиться к Гизельде, – сознался он.
Гизельда, пожилая женщина, годившаяся нам в матери, проживала в замке и слыла
знахаркой. Она набивала руку в искусстве врачевания на Файлинской ярмарке, но я не
одно утро провела с этой особой, перебирая ее снадобья, и знала, что в душе она ведьма.
Почти ничего, что стояло у нее на полках, моя бабушка не взяла бы домой.
– Ну, наверно Гизельда сделала бы то же самое, что и я, но раз уж я здесь, позволь мне
заняться твоей раной, – сказала я, ухаживая за Кентом, как за Родериком.
Сперва я очистила рану, что он перенес менее стойко, чем гвардеец, воя и отдергивая
руку, поэтому пришлось схватиться за нее, чтобы удержать. Потом смазала мазью и
решила отвлечь Кента, пока та не начала действовать.
– Как же это случилось? – поинтересовалась я. – Фехтование?
– Палашом не фехтуют, – уточнил Кент. – Я оказался не очень ловок.
– Я тут размышлял сегодня. Может, настало время вернуться к тренировочным мечам, –
сказал Родерик.
– Только не это! – возмутился Кент. – Я не сражался на деревянных мечах с тех пор, как
мне было… ну, столько лет, сколько Кори.
– Очень интересно, – обратилась я к Кенту. – А я-то считала, что ты такой блестящий
фехтовальщик. Так говорил Джексон.
– Он говорил? Сомневаюсь, – сухо заметил Кент.
– Говорил. Прямо здесь, в конюшне. Он говорил, что ты лучше, чем Брайан.
– А. Ну тогда ладно. Наверное.
– Ты не плох, – вмешался Родерик. – Хорошо покажешь себя в любой драке. Просто я
ношу оружие с тех пор, как начал ходить. Упражнялся с самого детства. Обречен владеть
оружием лучше любого, для кого это лишь забава.
– Для меня это больше, чем забава… – начал было Кент.
– И у тебя есть другие навыки, – чуть улыбнувшись, поспешно добавил Родерик. – Бог
знает, какие нужно упускать в ход манеры, чтобы управлять королевством.
Кент выглядел раздосадованным этим покровительственным замечанием, и мне
пришлось спрятать улыбку.
– Можешь теперь опустить рукав, – предложила я ему своим самым серьезным тоном. –
Я дам тебе с собой кувшинчик мази. Тебе она нужна больше, чем Родерику.
Стерев с лица гнев, Кент поправил рукав, потом повертел туда-сюда запястьем.
– Гораздо лучше! – воскликнул он. – Кто приготовил эту мазь? Твоя бабушка?
– Я сама, – ответила я. – Какая разница? Я живу с целительницей. Я ее ученица. Лет
через десять сама стану целительницей.
– Она сказала, что знает и другие волшебства, – поделился Родерик. – Яды, говорит, но
вряд ли откроет, какие.
– Яды, вот как? – переспросил Кент. И вдруг, уж не знаю, как это вышло, я уже больше
не была опытной знахаркой с достойными манерами, а стала глупенькой девчонкой,
которую дразнят соседские мальчишки. – Она может дать человеку что-нибудь, чтобы он
уснул?
– Чтобы он стал силачом?
– Навести на него любовные чары?