Лежали у костерка, и Леон Васильевич вспоминал о своей работе в районе.
Долго они в тот вечер засиделись. Банкир, хоть и ссылался на сердце, водку пил и под конец вовсе подобрел, начал Степана обнимать:
— Я ведь тебя давно знаю. Парнишкой за твоим трактором бегал. Мечтал механизатором сделаться. Лучше работы не знал.
Зотов все старался свести разговоры на анекдоты да на всякие смешные бывальщины, а Редькин гнул свое: хотелось ему рассказать, при ком он работал да как умел выполнять тяжелые задания. Степан помалкивал: о таких-то людях он только понаслышке знал, а Леон Васильевич вон работал с ними и мог не сбиваясь рассказать, кто за каким председателем райпотребсоюза шел, куда делся какой директор МТС и другие видные люди.
Разъехались вроде довольные друг другом. А Зотов как-то сказал:
— Ексель-моксель, все о своей службе толкует банкир. Тоскливо с ним. Неживой он человек. А я люблю, знаешь, повеселее, чтоб похохотать всласть.
Хоть недоволен оказался Зотов Редькиным, а знакомство ценил.
Опять как-то позвал Степана в кабинет:
— Я знаю, ты не болтливый, Степан Никитич. Поедешь за комбикормами в Иготино, сбрось пару мешочков банкиру. В тупике он тебя станет ровно в три ждать.
Степан головой кивнул. Раз надо, сделает. Подвернул в три часа трактор в тупичок, уложил в багажник банкирова «москвича» два мешка.
— Спасибо. Привет Зотову, — ласково сказал банкир. Как ему ласковым-то не быть? За счет совхоза в прошлом году четыре свиньи откормил. Считай, тыщу рублей получил за них. А ныне вот вторую тыщу набирает. Свиньям картошки, травы да хлеба не наберешься, а с комбикормами они быстренько на прибавку пойдут.
Степан после этого ехал домой и думал: «Конешно, не больно это по-честному, да ведь мое дело трактористское, маленькое. Зотову больше знать. Для Зотова банкир человек полезный: ссуду может дать совхозу, кредит откроет». Но все равно не по себе было. Как у Редькина язык поворачивается только просить совхозные корма?
В следующий раз уже нехотя поворачивал Степан свой трактор в банкиров тупичок. Озирался, будто украл чего или украсть собирался. А ведь и вправду он воровал. По приказу Зотова, но воровал. И не для себя, а для банкира Редькина. А разве это лучше? Все равно воровал.
Мешки свалил уже молча и благодарностей слушать не стал, сразу уехал.
И вот в очередной раз, когда сказал ему Зотов:
— Сбрось банкиру пару мешков и еще один завези Тимоне-тараторке, — Степан уперся:
— Не стану я, Кирилл Федорович, возить. Не дело это. Не дело.
Зотов опешил, не мог выговорить свой «ексель-моксель». Лицо у него побледнело.
— Это как тебя, Степан Никитич, понимать?
— А так и понимай. Не повезу. Совестно мне. Банкир под себя гребет, Тимоня мимо рук ничего не пропустит, а ты им потачишь.
Лицо у директора начало бледнеть, глаза сузились.
— Это не твое дело! — крикнул он. — Я за отказ сниму тебя с трактора. Мне такие не нужны.
— Да я уж тридцать четыре года на тракторе, — разгорячился Степан. — Как это снимешь?
— А мне такие не нужны, — вовсе из себя вышел Зотов. Такой же был он, пожалуй, как тогда, когда смазал Макину по роже.
Но и у Степана голос задрожал, руки заходили. Обидно стало.
— Снимай, снимай, Кирилло Федорович, сделай доброе дело. Понапрасну я, выходит, тогда тебя послушался, не уехал, — сказал он и, натыкаясь на стулья, пошел к двери.
Зотов вдогонку добавил:
— Ишь какой! А я тебя все жалею. Я за ту пьянку мог еще тебя снять, просто по головке погладил. Не понимаешь добра, ну и иди.
Ушел Степан, будто больным стал.
Зотов-то, поди, эту ссору переносил играючи. Может, для него это пустяковина была. А у Степана всю дорогу, пока домой шагал, душа была не на месте. Внука обидел. Тот про свою Волгу стал рассказывать, а он взъелся:
— Да чо ты со своей лошадью привязался!
Алик посмотрел на него, не понимая. Вот-вот убежит, заревет. Ладно, Ольга дома оказалась.
— Ты што это, дед? Муха тебя поганая укусила али петух клюнул?
Степана и это рассердило, ушел из дому и дверью хлопнул.
Да, Зотову, наверное, раз чихнуть — такого наговорить, а у Степана голова разламывалась. Поди, надо было согласиться, съездить, не переломился бы. Но потом он обрывал себя: чтоб Тимониным свиньям посыпку возить?! Пущай ищут другого.
Хитер Тараторка, опять почуял свою незаменимость. Прознал, видно, что Зотов отвалил этакий куш Редькину, тоже выклянчил мешок. Присосутся к директору, так потом не отдерешь. Сгубят его.