Дети вышагивали по территории рядом со своими родителями, звонкие их голоса не замолкали. Ксюха следила за ними из окна и в душе очень радовалась за малышей. В комнате она осталась одна, но это ничуть не тяготило. Можно было пережить очередной денек с хорошей книжкой.
Но почитать девушке так и не удалось. В комнату ворвалась одна из ее соседок с воплем:
- Ксюшка! Ты чего тут делаешь? К тебе там брат приехал!
- Какой брат? - фыркнула девчонка. - Нет у меня никакого брата и никогда не было.
- Ну, не знаю... Троюродный какой-то. Да иди сама посмотри. Вот ты чудная!
Соседка умчалась, оставив дверь распахнутой. Ксюха вздохнула, нехотя поднялась с постели, отложила книгу на тумбу. Наверное, какая-то ошибка?.. Девушка влезла в резиновые шлепки и потопала вниз, в фойе. Спустившись, остолбенела. В кожаном кресле, листая газету, сидел Иван Местный. Он заметил ее и тут же встал. Снова эта улыбка... И как у него так получается?
- Привет, Ксюша! - сказал он. - Как настроение?
- С-супер... - выдавила девушка. - А как ты?.. А мне сказали ко мне брат приехал, а у меня и брата нет...
- Даже так? - Ваня почесал затылок. - Ну, прости, не знал. Но мне поверили. Так что сегодня я твой троюродный брат, который ужасно скучал по сестренке. Через сколько ты будешь готова?
- На что?.. - не поняла Ксюха.
- На то, чтобы покинуть данное место и пойти со мной в другое место, где будет очень интересно. Я тебя уже официально отпросил, так что не волнуйся. Только поторопись, пожалуйста. Я буду ждать тебя здесь.
И он снова опустился в кресло, а Ксюха, пребывая ещё в полной прострации, поднялась в комнату. Волосы она распустила, надела лимонного цвета сарафан на бретелях. Оставалась проблема с обувью. Не идти же в резиновых тапках. Пришлось надеть кеды. И надеяться, что Ваня хохотать над ней не станет.
Он и не хохотал. Напротив, сделал девушке комплимент. Взял под руку и повел за собой.
Шли они по направлению к деревне. Ксюха подумала, что ведет он ее к себе в гости, но к домам они не пошли. Свернули. И девчонка вскоре узнала храм, в котором проходила экскурсия. К храму тянулся народ со всех сторон. Ксюха обратила внимание на других девушек и женщин, и стала быстро заплетать длинные волосы в косу.
- Мы идем на службу? – полюбопытствовала она.
- Не совсем, - ответил Ваня, - здесь сегодня выступает греческий хор.
- Ничего себе! - округлила глаза Ксюха. - В такой-то глуши и целый греческий хор? Как это возможно вообще?
- Очень просто. Друг моего отца грек. Сам поет в этом хоре. И иногда наведывается в гости.
- Я никогда не слышала церковного хора... - потупилась Ксюха. - Я и в церкви то почти не бывала.
Но Ваня лишь улыбнулся, а после быстро куда-то сбегал и вернулся с большим цветастым платком и треугольной белой косынкой. Протянул все это спутнице.
- Вот, надень. Косынку на голову, а платок на плечи набрось и вперед.
Ксюха повиновалась. Переживала, что в косынке будет напоминать бабушку на скамеечке, но Ваня аж просиял. Заметил, что так она ещё красивее и ещё милее. Девушка раскраснелась и боялась, что со стороны похожа на помидор. Но Ивана ничего не смущало. Ребята прошли внутрь храма, где горели восковые свечи и пахло ладаном. Обычно в храмах стоят, но сейчас в центре наставлялись стулья, чтобы слушать хор всем было удобнее. Иван и Ксюха сели в последнем ряду с краю.
Девушка никак не могла унять волнения. Так непривычно здесь было: тишина, спокойствие, умиротворение. А от голосов хористов по коже бежали мурашки. Слушая песнопения, она закрыла глаза и перенеслась в жаркую Грецию, к ласковому Эгейскому морю. И как наяву увидела развалины дворца критского царя Миноса. Прогуливалась вдоль белоснежных домиков, обсаженных со всех сторон геранью. И клетки с попугайчиками здесь были вывешены прямо на улице. И летели навстречу мелодичные переливы, будто кто-то звонил в маленькие колокольчики. "Что же это?" - про себя спросила Ксюха. "А ты посмотри в траве", - ответил внутренний голос. А в высокой траве гуляли кудрявые овечки, словно спустившиеся с небес белоснежные облачка. И звенели их крохотные колокольчики на шеях. А вокруг стояли неприступные скалы, а по оливковым деревьям лазили неприбранные козы, обжёвывая последние не засохшие веточки.