Комната медленно поплыла перед глазами, погружаясь в сумрак.
В тишине послышались шаги. Кровать скрипнула, когда кто-то тяжело на нее опустился. Ксюха рассмотрела внушительный силуэт Михи. Что он тут забыл? Соседки снова его позвали? Что ему надо? Она не успела задать ни единого вопроса. Не успела соскочить с кровати. Миха опустил тяжелую руку на одеяло, создавая девчонке препятствие к бегству. Приложил палец к губам: «Тщ-щ…» Запустил лапищу в свой карман. Ксюха как завороженная следила за его действиями, не в силах двинуться с места. Что-то коснулось ее лица, зашаталось, как маятник гипнотизёра перед глазами. А после некая вещица легла на прикроватную тумбочку. Миха противно ухмыльнулся, и будто растворился во мраке. Ксюха тут же пошарила рукой по тумбочке. В ладонь лег до боли знакомый предмет. Крестик! Тот самый, который Ваня носил на шее! Ксюха затеребила крестик в пальцах, поднесла к окну и в полоске лунного света, рассмотрела на деревянной поверхности засохшие пятна…крови….
От ужаса девушка громко завизжала. Крик отразился от стен и вернулся, пронизав раскалёнными иглами. И в ее собственный крик вплетался чей-то чужой, мешающий, резкий.
- Ксю! Ксю! – она отчетливо слышала свое имя, а после вопрос: - Ты чего?!
Что-то цеплялось за плечи, что-то лилось прямо на лицо. А Ксюха все кричала:
- Нет! Нет!
- Ксю, очнись уже! – снова этот чужеродный голос из пустоты, из водоворота.
И снова что-то сырое ударило по глазам. Ксюха тряхнула головой и вернулась в реальность: комната в лагере, зеркало, стол, стулья… Трое девчонок-соседок склонились над ней с обеспокоенным видом. Видимо, она не на шутку переполошила их, таких прежде равнодушных.
- Ты что так кричала? – спрашивали ее. – Мы тут чуть не свихнулись! Думали, за вожаткой бежать!
- Где Миха?! – тараторила Ксюха. - Он тут был только что!
- Ты чего?! –соседки обменялись удивленными взглядами. - Не было здесь никого. Дверь закрыта. Сама встань и посмотри.
Ксюха метнулась к двери, проверила задвижку, подергала на всякий случай ручку. Заперто. Никаких следов пребывания тут постороннего не обнаруживалось. Девушка сунулась в душевую, после принялась шарить по кровати, тумбочке, подоконнику, по полу. Крестика нигде не было. Соседки, прижавшись друг к дружке, наблюдали за ее хаотичными действиями. Наконец, Ксюха успокоилась, села прямо на пол, запустила пальцы в растрепанные волосы.
- Мне приснился кошмар, - проговорила она.
- Про Миху? – осмелилась спросить одна из соседок.
- А? – Ксюха вскинула голову. – Нет, нет… просто показалось…
Соседки начали расползаться по своим кроватям. Ксюха напилась воды из-под крана и, дойдя до койки, рухнула поперек нее, прижав к себе подушку. Ночнушка промокла насквозь и неприятно прилипала к телу. Но на принятие душа не хватало никаких сил. И, прежде, чем погрузиться в беспокойный сон, девушка посматривала то на дверь, то на окно, то на поверхность тумбы, боясь обнаружить там окровавленный крестик.
На утро, не позавтракав, Ксюшка побежала в деревню. Спешила, срезала путь. Внутренний голос настойчиво твердил, что она не успеет предупредить Ивана. Воображение рисовало неприятные картинки, одну страшнее другой. И Ксюха на ходу щипала себя и заставляла думать о хорошем. Но сердце колотилось от волнения и быстрого бега.
Дом Отца Архипа она нашла быстро, но дверь оказалась заперта. Ксюшка заметалась вдоль забора, попыталась высмотреть своего парня где-нибудь в саду или в огороде. Никого не было.
- Ваня! – крикнула Ксюха. – Ваня!
- Что ты шумишь? – из дверей соседнего дома показалась голова пожилой женщины. – В храм они с утра уехали.
Ксюха бросила короткой скупое «спасибо» и помчалась к храму. Благо, он находился недалеко.
Запыхавшаяся девушка застала своего возлюбленного за покраской ограды. Ваня удивился и обрадовался, увидев подругу.
- Что случилось, Ксюша? - парень отложил кисть и внимательно посмотрел на девчонку.
- Миха… - прохрипела Ксюха; в горле окончательно пересохло.