– Невероятно вкусно! Но теперь мне надо на воздух – побегать, прокатиться на велосипеде или поплавать.
Она с сомнением покачала головой, взглянув в окно: лил дождь; Ричард рассказал, что умял сегодня два завтрака.
– Ты не хотел огорчать Джона и Линду? О, да ты просто золото! – Она поглядела на него весело и восхищенно. – А почему бы и правда не пойти искупаться? У тебя нет плавок? Ты… – Она как будто заколебалась, но все же решилась и проворно сложила в большую сумку полотенца, сунула туда же зонтик, бутылку шампанского и стаканы. – Можно пройти по участку, там и вид красивей, и доберемся скорей.
Они подошли к большому дому; с высокими колоннами, с закрытыми ставнями, он и вблизи оставался таинственным. Поднявшись по широким ступеням на террасу, они немного постояли под колоннами, затем, обойдя вокруг дома, поднялись по лестнице и очутились на крытой веранде, откуда можно было подняться еще выше, на следующий этаж. С веранды открывалась туманная даль: дюны, берег и – еще дальше – серое море.
– Оно такое спокойное… – сказала она, понизив голос до шепота.
Неужели она отсюда видит? С такого большого расстояния? Или она догадалась по тишине? Дождь уже не шумел.
– А где же чайки? – В этой глубокой тишине он невольно тоже заговорил шепотом.
– Дальше, в открытом море. Когда дождь перестает, из земли вылезают черви, а на поверхность моря поднимаются рыбы.
– Не может быть!
Она засмеялась:
– Мы же решили поплавать!
И она вдруг пустилась бегом, очень быстро и очень уверенно находя дорогу, – конечно, она же знала, куда бежать, – он сразу отстал, да ведь и громоздкая сумка ужасно оттягивала руку.
В дюнах он потерял ее из виду, а в ту минуту, когда он тоже наконец добрался до пляжа, она, чуть ли не на бегу стащив носки, бросилась к воде. А когда он тоже наконец подошел к воде, она плыла уже далеко от берега.
Море и правда было совсем спокойным, и холодным оно казалось, лишь пока он не поплыл. Он плыл, и море все нежней ласкало его тело. Заплыв подальше, он перевернулся на спину и лежал, покачиваясь на чуть заметных волнах. Впереди, совсем далеко от берега, плыла Сьюзен, резко взмахивая руками. Снова начал накрапывать дождь – и так приятно было ощущать на лице капли влаги…
Но дождь усилился – Сьюзен скрылась из виду. Он позвал ее. Не получив ответа, поплыл в ту сторону, где вроде бы еще недавно ее видел, и опять позвал. Когда берег почти скрылся в тумане, он повернул назад. Пловец он был никудышный: сил тратил много, а вперед едва продвигался, из-за этой медлительности движения тревога его, непрестанно возраставшая, превратилась в панический страх. Долго ли Сьюзен сможет продержаться на воде? Сунул ли он в карман мобильник, когда выходил из дому? Да неизвестно же, может, этот берег вне зоны действия сети?! Где тут ближайший жилой дом? Он совсем скис – сил не стало – и поплыл еще медленнее, с каждой минутой все больше мучась от страха.
А потом он увидел: Сьюзен выходила из моря – у кромки берега поднялась и застыла бледная фигура. От злости сил сразу прибавилось. Да как она смеет! Это совершенно невозможно – какого страха ему пришлось из-за нее натерпеться! Она помахала рукой, но он и не подумал махнуть в ответ.
Вне себя от ярости, он наконец подошел к ней, а она улыбнулась:
– Что-то не так?
– Не так?! Я чуть не спятил от страха, я же потерял тебя из виду. Почему ты не подплыла ко мне, когда повернула к берегу?
– Я тебя не видела.
– Не видела? Не видела?!
– Я довольно близорука… – Она покраснела.
Злость, ярость – внезапно он осознал их нелепость и опомнился. Они стояли друг против друга, голые и мокрые, у обоих бежали по щекам капли дождя, оба покрылись гусиной кожей, тряслись от холода и старались согреться, обхватив себя руками за плечи. Ее взгляд был недоумевающим и растерянным, и не было в этом взгляде – теперь-то он понял – никакой неуверенности – обычный взгляд близорукого человека… Он вдруг заметил голубоватые жилки, просвечивавшие под тонкой белой кожей Сьюзен, и рыжие волосы на лобке, притом что она светлая блондинка, заметил плоский живот и узкие бедра, сильные руки и ноги. И тут же застеснялся своего собственного голого тела и втянул живот.
– Извини, пожалуйста, я тебе нагрубил.
– Понимаю, все понимаю. Ты испугался. – И она опять улыбнулась, глядя ему в глаза.
Он все еще не мог избавиться от смущения. Однако взял себя в руки и, кивнув в ту сторону, где лежали их вещи, крикнул:
– А ну, бегом! – и первым бросился туда.
Она запросто могла бы его обогнать и в этой гонке – бегала она гораздо быстрее, – но она держалась рядом с ним. А ему вспомнилось, как весело бывало в детстве бежать вместе с сестрами или другими ребятами к какой-нибудь общей цели.