– Нет. Да и навряд ли собака стала кусать старика, – проговорил следователь.
– Почему ты так думаешь?
– Внуки рассказали, что дед любил собак, подкармливал их. И они к нему льнули.
– Понятно. Но это могло не нравиться другим обитателям двора, – проговорила Мирослава.
– Может, и могло, но агрессивных собак во дворе не было, и, по словам жильцов, опять же, так никто не жаловался ни на собак, ни на Спиридона Матвеевича.
– Дело Ляпина закрыто? – спросила Мирослава.
– Нет, сначала его приостановили. А потом таким же способом убили домохозяйку из дома напротив.
– Она что, тоже рано утром пошла выносить мусор? – спросила Мирослава.
– Нет. Муж с детьми-подростками уехал к своим родителям погостить. Она одна осталась дома. Видно, ей стало скучно, и она отправилась в гости к подруге.
– Как скоро после первого случилось второе убийство?
– Через три недели после первого.
– Как звали женщину?
– Марина Ивановна Амоскина.
– Чем занималась?
– Я же говорю, домохозяйка.
– Ты сказал, что у нее дети-подростки.
– И что?
– Сколько же ей было лет?
– Сорок пять.
– Не рано ли в этом возрасте записываться в домохозяйки?
– Домохозяйкой может быть женщина любого возраста, – наставительно проговорил следователь.
– Мужу сообщили?
– Тотчас! Благо номер его телефона был у соседа.
– Что рассказали о ней соседи?
– Что баба она была склочная. Сосед сразу заявил: не дай бог, никому такую супружницу.
– А что вдовец?
– Выглядел убитым горем.
– А дети?
– Детей он временно оставил у своих родителей. Позднее я не счел нужным их тревожить.
– Хорошо. Может быть, ты и прав. Как ее убили?
– Перерезали горло этим же ножом.
– Звучит, как траурная песня, – хмуро обронил Морис.
– Шура, ты уверен, что нож тот же? – Мирослава уставилась на друга пристальным взглядом.
– Не я уверен, – поправил он, – а экспертиза! Ты Незовибатько не доверяешь?
– Доверяю, – ответила она, подумав про себя, что уж кому-кому, а Афанасию Гавриловичу она доверяла на сто процентов.
– Шура, а с подругой Амоскиной ты разговаривал?
– Да! Инна Гавриловна Карташова опрошена под протокол по всем правилам.
– Ты не спросил у нее, почему она выгнала на ночь глядя подругу из своего дома? Негостеприимно это как-то.
– В том-то и дело, что Инна Гавриловна божится, что Амоскину она не выгоняла и та ушла от нее по доброй воде в одиннадцатом часу вечера.
– Почему не осталась ночевать, если мужа с детьми дома не было?
– Карташова сказала, что Марина Ивановна не могла спать на чужой постели, только на своей. Так и сказала подруге, когда та уговаривала ее остаться: «Я, Инка, и сама спать не буду, и тебе не дам».
– Почему же они хотя бы такси не вызвали?
– Так идти Марине Ивановне до дома от подруги чуть больше квартала. Видно, деньги пожалела или прогуляться перед сном решила.
– Выходит, что до дома она дошла.
– Выходит, что дошла, вернее, вошла во двор, – грустно согласился следователь.
– Убийца поджидал ее во дворе…
– Скорее всего, он поджидал не именно ее, просто она подвернулась ему под руку, – высказал предположение следователь.
– Под нож, – поправила Мирослава и спросила: – Ты сам-то в это веришь?
– Во что именно?
– В то, что Амоскину убили случайно.
– Не знаю, – признался следователь.
– А я не верю! – твердо заявила детектив.
– Почему ты так думаешь? – спросил Шура. – Только не говори мне про свою интуицию!
– Не буду, – невольно улыбнулась она. – Но ты сам мне незадолго до этого сказал, что у женщины был плохой характер.
– Я сказал, что она была склочной бабой!
– Хорошо, принимаю твою интерпретацию.
– Не пудри мне мозги! Скажи, к чему ты клонишь?!
– К тому, что, имея склочный характер, женщина могла нажить себе врагов.
– Само собой, – согласился Шура.
– Так вот, ты выяснил, с кем она конфликтовала, особенно в последнее время?
– Легче сказать, с кем она не конфликтовала, – отмахнулся Наполеонов. – Слава! Я тебе говорю правду! Например, соседка с первого этажа Шпажникова Анастасия Петровна жаловалась, что Амоскина сорвала веревку, на которой во дворе сушилось ее белье. И вся стирка насмарку!
– Насмарку? – с интересом переспросил Морис. – Как это?
– А так! Было сыро, и белье вывалялось в грязи!
– Шпажникова вывесила белье после дождя?
– Нет! После полива лужайки.
– Веревка растянута на лужайке?
– Типа того, – вздохнул Наполеонов, – между двух деревьев.
– А еще с кем она ссорилась?
Наполеонов тяжело вздохнул и принялся перечислять. Где-то фамилии на тридцатой Мирослава перебила его вопросом: