Федор сдвинул брови:
– Вы на что намекаете?
– Может быть, за вами водились грешки? – не унимался Петр Петрович, видя растерянность собеседника.
Сапожников сжал кулаки:
– Рабочего человека оскорбляете. Нет за мной ничего. И не убивал я старуху. Мало ли, на кого она писала. Пожалуй, во всем Бирюлеве нет человека, который не стал ее жертвой. Степка вон вообще грозился свести с ней счеты. – Он вдруг оборвал себя и сунул палец в рот, как ребенок.
– Это какой Степка? – сразу уцепился за его фразу Мартынов.
Федор молчал.
– Сказал «А», говори и «Б», – не отставал Петр Петрович.
Орловский говорил про какого-то Степана, попавшего в тюрьму по милости учительницы.
– Да что ты этого пьяницу выгораживаешь? – покосилась на него Варвара. – Степка Прохоров, дружок его, живет в соседнем доме на первом этаже. Да, грозился он Марии Степановне отомстить, я сама слышала. А она, между прочим, правильно погнала вас с детской площадки. Взяли манеру водку там распивать.
– Чё ты мелешь, дура? – накинулся на нее муж. – Степка никого не убивал, хотя мог бы настучать старой карге по башке. Она все грозилась посадить его второй раз.
– Значит, первый уже был? – уточнил Мартынов.
Он уже знал ответ, но хотел услышать его от Федора.
Сапожников опустил глаза:
– Мне это неведомо, гражданин начальник. Знаю, что был Степка на зоне, а виновата ли в этом старуха – понятия не имею.
– Да вы у него и спросите, – вмешалась женщина. – Или с его женой поговорите. Татьяна – она баба правильная, все вам расскажет.
– Учти, с тобой мы не закончили. – Следователь поднялся и вышел в коридор.
Варвара бросилась за ним.
– Товарищ следователь. – От быстрой ходьбы она запыхалась, и тучная грудь вздымалась под ситцевой цветной кофточкой. – Не хотела говорить, но… Подруги мы с Татьяной. Если бы вы не подозревали моего непутевого, я бы промолчала. А так… Видела я Степку поздно вечером возле нашего дома.
Петр Петрович покачал головой:
– Хорошо, что ты мне об этом рассказала. Между прочим, статья имеется за дачу ложных показаний.
Варвара приложила руку к сердцу:
– Да все из-за этого ирода моего. Пьяница проклятущий. Когда трезвый – золотой человек, все для семьи делает. Добрый он и слабый, потому и пьет, отказать собутыльникам не может. Это я к тому, чтобы вы поняли: не мог Федор убить.
– Давай не будем делать поспешных выводов, – отрубил Мартынов. – Федора твоего в ближайшее время я в покое не оставлю. А копилку вашу отдам эксперту, пусть пальчики снимет. Если вы правду говорите, никто вас не тронет. Ну, бывай, Варвара.
Он спустился по ступенькам, а женщина, вытирая слезы, смотрела ему вслед.
Глава 8. Бирюлево, 1955 г. Он и она
Он пытался устроиться на работу, несмотря на плохое самочувствие, но ничего не выходило. Ей удалось получить место санитарки в больнице. Они едва сводили концы с концами – маленькой зарплаты еле-еле хватало на продукты.
– Надо писать во все инстанции, – говорила она, утешая мужа. – Надо добиться реабилитации. Ты же ни в чем не виноват.
Он поднимал исхудавшую желтую руку – кость, обтянутую кожей, словно защищаясь от проблем:
– Ничего не выйдет. Вот умру – тогда и добивайся. Ты еще молодая и крепкая, можешь замуж выйти.
Она качала головой:
– Не смей об этом!
Каждый вечер она садилась за стол, клала перед собой чистый лист, пыталась вывести строчки, крутившиеся в голове, – и не могла. Работа в две смены добивала, лишала сил. А любимый медленно умирал, и ему ничто не помогало.
Глава 9. Бирюлево, 1956 г.
Степан с женой и маленьким сыном жил в соседнем двухэтажном доме. Мартынов без труда нашел его квартиру и постучал в обшарпанную дверь. Ему отворила симпатичная молодая женщина с годовалым ребенком на руках.
– Вы к кому? – спросила она, приветливо улыбаясь, однако Петр Петрович успел заметить страх в васильковых глазах.
– К Степану из милиции, – пояснил он. – Муж дома?
– Кто там, Таня? – раздался хрипловатый голос, и женщина поспешила ответить: – К тебе.
– Тогда зови за стол.
– Проходите, мы чай пьем. – Татьяна пригласила его в комнату, очень маленькую для трех человек. Такая же была и у Сапожниковых, и следователь в который раз подумал о Марии Степановне. Как ей удалось получить вторую комнату?
Открытые окна не спасали от духоты, обычно бывавшей перед грозой, и Прохоров восседал возле самовара в застиранной майке, демонстрируя волосатую мощную грудь. Увидев Мартынова, он осклабился: