Грузовик катил медленно — слишком много было поворотов и обвалов, на которых нас так подбрасывало, что мы чуть не вылетали из кузова. Несколько раз ехали по руслу реки, в мелководье, под висячими мостами — настилами на стальных тросах, и тогда казалось, мотор вот-вот заглохнет, но полуторка только чихала и благополучно вылезала на берег. В конце пути внезапно потянул встречный ветер, в нем явно улавливался йодистый запах.
— Неужели уже с моря? — повернулся я к Игорю.
— Вполне возможно. В долинах всегда тянет. Потому здесь и создается микроклимат.
Я представил побережье, и мне вдруг впервые за все дни стало тесно в горах, захотелось вырваться на простор. А мы все тряслись в кузове, и по краям дороги тянулись лесистые склоны, отражающие гулкое эхо от рокота мотора. Но солнце опускалось за горы медленно, словно нехотя, как бы давая нам возможность попасть на турбазу до темноты.
«Солох-Аул» открылся неожиданно: за одним из поворотов у подножья горы мы увидели небольшое селение. Место было уютное, на берегу реки. Машина остановилась у крайнего дома, лесничие вышли из кабины. Один из них, более рослый, сказал:
— Турбаза с той стороны поселка.
Мы полезли за деньгами, но рослый замотал головой:
— У нас это не принято.
— А его напарник, рассмотрев нас в упор, спросил:
— Сами-то откуда будете?
— Из Москвы.
— О-о! — оживился рослый и протянул руку: — Дедков, старший лесничий. А вас как величать?
Мы представились.
— В общем на турбазе устраивайтесь, — на лице Дедкова появилась вымученная улыбка, — а я к вам зайду попозже. Побеседуем. Вы не очень утомились в дороге?
Мы безотчетно заявили, что «не очень».
Лесничие направились к дому, мы — к турбазе.
— И о чем нам беседовать с этим Дедковым? — недоуменно протянул я. — Хорошо бы он не пришел.
— Придет, — уверенно сказал Игорь. — Он прекрасно знает, что мы засекли все, и придет себя реабилитировать.
Турбаза занимала ровную часть селения и представляла собой классический лагерь для туристов. В ней удачно сочетались удобства предыдущих турбаз и простота и компактность приютов. В палатках стояли кровати и было электричество, которое вырабатывал дизельный движок, волейбольная площадка служила одновременно и танцплощадкой, столовая по вечерам превращалась в бар — все продумано, во всем какая-то чеканная завершенность.
Нам предоставили отдельную палатку, показали, где стоит оставленный специально для нас ужин. Было ясно: предостерегающий слух о странствующих журналистах катился по турбазам впереди нас и ширился в угрожающей пропорции.
Перед ужином мы освежились в душе, побрились, растерли одеколоном сожженную, задубевшую кожу с многочисленными отметинами от перехода. Я вдруг заметил, что мой живот втянулся, лицо осунулось, но в общем я выглядел неплохо. А Игорь, каким был, таким и остался — он всегда в отличной форме.
Наше путешествие подошло к концу. Назавтра автобус увозил туристов на берег моря, в Дагомыс, и нам в автобусе предоставили почетные передние места.
Сразу же после ужина решили лечь спать: мы еще надеялись, что Дедков не придет, но он явился, уже переодетый в домашнее, в сандалиях на босу ногу, красивый мужчина со шрамом на щеке. Присев на край кровати, он проницательно ощупал нас взглядом, покосился на рюкзаки, выискивая обличающую фотоаппаратуру, и начал:
— Значит, прошли по тридцатке? Хороший маршрут, ничего не скажешь. Должен вам сказать, я не против туризма. Люди должны видеть красоту… Но вы небось заметили, что эти туристы вырезают на деревьях разную ерунду. Для некоторых, бестолковых, лес — только стволы… А ведь лес — это сложный комплекс, и мы в нем не хозяева, а гости. Здесь сто пятьдесят редких пород… Здесь нельзя не то что вывозить сухостой, но и убирать гнилые деревья. Грибы нельзя собирать, чтоб не нарушать равновесия. Природа сама обо всем позаботится. А работники приютов берут без спроса. Мы и акты составляли, и грозили. А у них одно: хоть стреляй, а сушняк на дрова будем брать. Другое… — Дедков поднял палец и привел еще один довод: — Когда туристы идут, они ведь галдят, а серна, к примеру, пугливая. Уже никогда к этому месту не подойдет. Бывает, от страха у нее даже молоко пропадает. Вот такие дела, — он смолк и, видимо памятуя о пикнике, издал горький смешок.
— Вот сегодня к нам приезжало начальство из Сочи. Смотрело, как обстоят дела… Мои лесники, все как один, за закрытие маршрута. А я думаю так: пусть люди ходят, но ведут себя культурно. А в приюты пусть топливо завозят вертолетом. Возят ведь туда отдыхающих смотреть ледники, так неужели трудно забросить дрова?!