Площадка со статуями располагалась на небольшом холмике, и с нее отлично виднелась большая часть старого кладбища, кроме тех уголков, что прятались в низинах и поросли ельником.
– Какое оно огромное, это кладбище… – пробормотал кадет Карло, оглядываясь. – И вон там… вон там что-то светится… вон там, слева, прямо возле надгробий.
Анэсти посмотрел туда, куда указал кадет, кивнул:
– Кладбищенские огни, обычное дело для таких мест. Запомни, Карло: такие огоньки отмечают неспокойные могилы, самый верный признак. Даже если на вид ничего такого, всё равно надо на такую могилу печать упокоения накладывать, нам это сеньор Манзони не раз говорил…
– Так нам что, надо туда идти? – с легким испугом спросил кадет.
Маттео чуть искривил губы:
– Нет, Карло, мы сейчас тут усядемся и будем луной любоваться. На тебе амулет, болван, войди в легкий транс и определи, куда он тебе дорогу указывает.
Карло обиженно засопел, прикрыл глаза и не без усилия вошел в транс. Анэсти вздохнул, с укором глянул на Маттео, но ничего не сказал. Он вообще не собирался особо общаться с Маттео, кроме как по необходимости.
Сам Анэсти, да и Маттео тоже, не стали входить в транс – незачем. Они и так чувствовали направление, которое показывал амулет. И даже конечная точка виднелась с горки – развалины древней часовни, над которыми мерцала синеватая звездочка – обратный телепорт, пройти через который можно было только с амулетом. Конечно, можно было показать Карло на эту часовню, но оба – и Маттео, и Анэсти – решили, что лишний раз приложить усилия и попрактиковаться в паладинских умениях кадету будет полезно. А мимо могил с огоньками пройти все равно придется: это кладбище было распланировано так, что дорожка здесь хоть и была одна, но петляла по всей его территории, притом нигде не пересекаясь. В старые времена считалось, что это помешает беспокойникам добраться до живых до рассвета. Конечно, паладины могли пойти и напрямик, но продираться сквозь ельник и заросли терновника, шиповника и ежевики не очень-то хотелось. Да и пока что ни Анэсти, ни Маттео не видели на этом кладбище ничего такого уж особенного, чтоб спешить с него убраться.
Тут Карло вышел из транса и радостно ткнул пальцем в сторону развалин часовни:
– Нам туда! Ой… а это и так отсюда видно… – он заметил звездочку телепорта и расстроился.
Маттео хмыкнул, Анэсти только чуть улыбнулся и сказал серьезно:
– Но ведь ты должен был суметь определить по амулету, это часть испытания. А теперь идем. Заодно на могильные огни поближе посмотрим.
Когда они спустились со взгорка, развалины часовни с телепортом пропали из виду, да и пейзаж вокруг стал куда мрачнее. Узкая каменная дорожка шла мимо вросших в землю надгробий, мимо затянутых плющом и ежевикой входов в низенькие склепы, и всё это было таким древним, что даже было странно, как тут вообще могут появляться беспокойники – ведь они уже за это время должны были бы рассыпаться в прах.
– Странное место, – вдруг сказал Маттео. – Движения сил такие, что если бы тут было озеро, в нем бы всё время водовороты крутило. Но пока никаких некротиков не вижу.
Анэсти прислушался к ощущениям и кивнул:
– Я тоже. Но они тут есть.
Наконец они дошли до могил с огоньками. Теперь стало видно, что могилы эти довольно свежие, не больше года.
– Ну, Карло, давай. Помнишь, что и как делать надо? – Анэсти показал на могилы. – Это ведь несложно.
Маттео усмехнулся:
– Нам несложно, а ему – сверхзадача. Я даже удивляюсь, как это он испытание духа прошел… Кстати, Луческу – а ты как прошел? У тебя же в Ингарии девчонка осталась, ты ей постоянно письма страстные пишешь и подарки шлешь. Мог ведь и отказаться от паладинства ради такой-то любви.
Тем временем Карло, повздыхав, подошел к первой могиле и принялся накладывать печать, делая всё медленно, но очень старательно. А Анэсти, искоса глянув на Маттео, сказал сердито:
– Вот смотрю я на тебя, Олаварри, и никак понять не могу. Ты из знатного рода, вроде бы должен был воспитание хорошее получить… Не знаю, как там у кьянталусского дворянства, а в Ингарии среди мещан не принято нос в чужие письма совать.