Рядом со Свеном сидит встревоженный Карим. Он знает, что его скоро ждет очередная встреча с представителями СМИ, снова на него посыплется град вопросов, а он не сможет ответить ничего определенного. Пресс-конференция назначена на семь часов.
Когда все расходятся, Карим просит Малин остаться. Они снова садятся за стол.
— Малин, — говорит он. — Ты даже не представляешь себе, как мне хочется вернуться в домик в Вестервике и пойти купаться.
Так он хочет поговорить о купании?
— У тебя ко мне какое-то дело?
— Да. Я хочу попросить тебя присутствовать на пресс-конференции.
— На пресс-конференции? Ты же знаешь, я такие вещи терпеть не могу.
— Малин, это приказ. Если я не могу дать им никакой новой информации, то, во всяком случае, могу подарить им общение с самым красивым лицом линчёпингской полиции.
Малин чувствует, как в груди поднимается волна раздражения, но вместе с тем против воли ощущает, что ей приятен комплимент Карима.
— Малин, если серьезно, я не хочу стоять там в одиночестве и опять не знать, что сказать. Было бы хорошо, если бы ты поговорила с ними. Это бы их немного успокоило.
— Так насчет красивого лица — это ты пошутил?
Карим усмехается:
— Посмотри на себя в зеркало.
— Мы можем рассказать им про вибратор?
— Что тот же производитель?
— Да.
— Нет, это приведет к тому, что Сулимана Хайифа все начнут считать виновником. Этого он не заслужил. Ты видела вчерашние газеты. И без того плохо.
Газеты пестрели фотографиями Сулимана Хайифа с черным квадратом, закрывающим лицо. Заголовки гласили: «Жестокий убийца пойман? Ужас Линчёпинга».
Самый красивый полицейский Линчёпинга?
Так вот до чего довело меня это безумное лето. До роли куклы в витрине.
Двадцать минут спустя Малин и Карим стоят перед группой журналистов в фойе полицейского управления. Из телеканалов представлено только «Шведское телевидение», зато множество радиостанций, десяток пишущих журналистов и два фоторепортера, наверняка из «Корреспондентен» и «ТТ». Всего несколько дней назад журналистов собралось раза в два больше: летние ангелы на глазах падают в цене, все меньше способствуют розничным продажам газет, по мере того как следствие все заметнее увязает.
— В течение дня мы прорабатывали различные версии, — говорит Карим и продолжает под шуршание фотовспышек: — Ожидаем в ближайшем времени прорыва в следственной работе, но в настоящий момент я не могу предоставить никакой новой информации.
— А вы, Малин, вы что-нибудь можете сказать?
Снова шуршание, всполохи вспышек, и Малин щурится.
Даниэль.
Раньше она его не видела. Должно быть, подошел позже.
— Нет.
— Ничего?
Малин видит толпу репортеров, голод в их глазах, любопытство и усталость — все то же, что и у них самих. И прежде, чем она успевает осознать происходящее, с ее губ слетают слова:
— Мы связались с психоаналитиком, который создал психологический портрет преступника или преступницы. По всей вероятности, речь идет о человеке, который сам подвергался насилию, с глубинными нарушениями образа собственного «я». Этот человек является частью общества, однако оказался на обочине. Больше я ничего не могу сказать.
— Как зовут психоаналитика?
— Этого мы, к сожалению, не можем раскрыть.
Карим глотает тот факт, что Малин выдала журналистам информацию, которую до того ни с кем из коллег не обсуждала, и сочтя, что она безвредна, добавляет от себя:
— Этот портрет неофициальный, составлен на скорую руку. В Центральном управлении криминальной полиции ведутся работы по созданию более полной версии.
— А Сулиман Хайиф? Вы продолжаете держать его в следственной тюрьме? Есть ли новые доказательства против него?
— Он пока остается в следственном изоляторе.
— Но вы думаете, что его скоро можно будет исключить из списка подозреваемых?
— Без комментариев, — говорит Карим. — Это все.
Несколько журналистов хотят взять интервью у Малин, но она отмахивается со словами:
— Дома меня ждет дочь. Я тороплюсь к дочери, извините.
Туве и Малин доедают пиццы, которые Малин купила по дороге, они уже остыли, но в такую жару холодные даже вкуснее.
Туве все еще не пришла в себя после долгого перелета. Она проспала весь день, так и не поехала купаться, даже не виделась с Маркусом, хотя и разговаривала с ним по телефону.