– Я её потом следователю отдам, – сказал он строго.
Все пошли на террасу, и только Артур, неутомимый следопыт, остался бродить по саду. Вернулся он спустя четверть часа.
– Нагулялся? – не удержалась от ехидного вопроса Инна.
– Я вообще-то думал – вдруг пистолет найду, – смущённо объяснил он. – Убийца часто с перепугу бросает оружие. А киллеры вообще так обычно поступают.
– Мог бы поиски отложить до утра, – проворчал Флор. – Гильзу-то случайно нашли. При свете дня искать как-то сподручнее.
– Он мог вернуться за пистолетом, – сказал Артур загадочную фразу, но уточнять не стал.
Часы показывали четыре, когда из Москвы прибыла целая бригада: Лёвушкин лечащий врач-терапевт, хирург, юрист Хазарский, представитель частного сыскного агентства Никсов и два шкафообразных телохранителя. Добрались в рекордно короткий срок. За два часа было покрыто сто семьдесят с гаком километров.
Врачи проявили фантастическую активность – всё бегом, быстро, слаженно. Фельдшер поспешал за врачами, скороговоркой объясняя суть дела. Прямо тебе американский сериал «Скорая помощь». Первым делом Лёву прямо в кресле перенесли в комнату, потому что «на террасе больному холодно», потом аккуратно перенесли на кровать и усадили, обложив подушками. Оба, и хирург, и терапевт, одновременно прослушивали лёгкие, считали пульс, нежно мяли больное Лёвушкино тело и негромко, коротко обменивались информацией:
– Жидкости в лёгких нет.
– Нет, но дышит плохо.
– Отёк. Лёгкие полностью не расправляются. Ты что взял? Полиглюкин?
– Да. И ещё гемодез.
– Что будем колоть? Морфин?
– Да, ему нужно поспать. Ставь капельницу.
Лёва услышал слово «морфин» и торопливо сказал:
– Не торопитесь. Мне нужно поговорить с Никсовым. И чем быстрее, тем лучше.
– Хорошо, Лев Леонидович, но не более десяти минут.
– Что вы собираетесь со мной делать?
– Сейчас вы будете спать. Потом мы повезём вас в Москву. Вот только ещё не решили – на реанимобиле или на вертолёте.
– Что??? – Лёва невольно дёрнулся и застонал.
– Осторожнее, – крикнул хирург. – Никаких резких движений!
– Вас не удивляет, – присоединился терапевт, – что мы сюда прибыли на обычной партикулярной машине? А у вас ведь страховка не где-нибудь, а в «Руксе» – хороший международный уровень. И вот наша замечательная «Рукса» заявила, что дальше, чем на сто километров от Москвы, не ездит. Спорить с ними нам было некогда, и мы взяли руки в ноги. Но сейчас мы уже можем спокойно с ними поговорить. Если реанимобиль для них гонять дорого, пусть присылают вертолёт.
– В этом нет необходимости.
– Нам лучше знать, есть в этом необходимость или нет. Пока ваше состояние неопасно, но ранение таково, что состояние это очень нестабильно.
– Средостение? – шёпотом спросила Марья Ивановна, – никто не заметил, как она зашла в спальню. – Мальчики, вы не объясните мне, что это такое?
– Объясню, – тут же отозвался терапевт, – подталкивая тётку к выходу. – Средостение – это место между сердцем, лёгкими, аортой и прочим… – раздалось за дверью.
– Всё, я вам делаю укол, – сказал хирург. – На разговор со следователем у вас десять минут. Потом вы просто отрубитесь.
В спальню был призван Никсов. Следователь не стал тратить время на наводящие вопросы.
– Лев Леонидович, у меня к вам один вопрос. Вы кого-нибудь подозреваете?
– Подозреваю. Но это именно подозрение и ничего больше. Понимаете, оно лишено здравого смысла. Артур искал убийцу в саду, даже в лес предлагал бежать, – он усмехнулся. – А я чувствую, что он находится рядом.
– Убийца?
– Ну, пока он никого не убил. Я говорю о том, кто меня ранил.
– Оружие нашли?
– Нет, только гильзу. Она у Артура. Заберите её у него сегодня же.
– И кого же вы подозреваете?
– Это разговор длинный. Пока в двух словах. Я должен поведать вам странную историю, которая произошла с моей тёткой. У меня здесь, в деревне, банный дом. Я сюда приезжаю в друзьями отдохнуть и расслабиться. Сегодня уже понедельник. Мы приехали в пятницу. Мылись, парились, выпивали. В бане нас было семь человек.
– Назовите всех.
– Я, моя секретарша Инна, мой друг Константин с женой Лидией, мой приятель Артур, художник Флор – он живёт здесь всё лето, – и Игнат, он тоже художник.
– И как прошел банный вечер?
Никакой усмешки в голосе следователя нельзя было обнаружить, да и не позволил бы он себе про профессиональным и человеческим соображениям, но Лёвушка счёл необходимым пояснить, что в бане они парились, а не развратничали.