— Это не мой папа! Наталья Юрьевна, честное слово, не мой!
— А чей же!
— Не знаю. Он еще, наверное, ничей не папа…
— Ничего не понимаю… Зачем же он пришел вчера на собрание отцов?
— Это я его упросил. А мой отчим дядя Валера узнал про это, и… и… — Саша всхлипнул, — и теперь мы все расходимся из-за этого…
— Ты попросил чужого человека вместо отца прийти на собрание? — вскинула учительница на него недоуменный взгляд.
— Да…
— Ну, Сергеев, это уж ни в какие ворота не лезет…
— Да, — согласился Сергеев, — ни в какие ворота…
— И тот, взрослый человек, пошел на такую ложь?
— Он хороший! Он — для меня! — воскликнул Саша. — Мы с ним сказку сочинили про волка и про кота Леопольда…
Наталье Юрьевне показалось, что каждая слезинка на его ресницах, на щеках улыбнулась при этих словах.
— Это я его привел… чтобы… чтобы не дядя Валера… потому что… потому что… — и замолчал. Он поднял на учительницу умоляющие глаза и снова зашептал: — Наталья Юрьевна! Если вы ему, дяде Валере, объясните все, он поверит.
— Да что я должна объяснить-то?
— Что дядя Вася — не мой отец…
— А почему же дядя Вася сам не скажет?
— Его нет нигде, — печально опустил Саша голову. — Я ждал, ждал… И машины нет… Он, наверно, опять… белок в лесу считает!
— Ну, эти сказочки я уже слышала! — почему-то рассердилась учительница. — И когда только, Сергеев, ты перестанешь нести чушь! Сочиняешь! Сочиняешь! То бабочка. Уши всем с ней прожужжал! То теперь белки… Да что это такое? Пора уже и посерьезней быть! Между прочим, вот из таких, как ты, безобидных вроде бы лгунишек, и вырастают потом, вырастают… Ведь откуда-то они берутся, нелюди разные! Всякие… Всякие…
И Наталья Юрьевна, больше ни разу не взглянув на Сашу, вышла из класса.
Саша долго сидел на скамейке в своем дворе. Идти домой он боялся.
— Сергеев? — услышал над собой голос учительницы. — Так и не был дома? — кивнула она на портфель.
— Нет, — опустил он голову.
— Ладно, Саша, — пообещала она. — Я поговорю с твоими родителями, успокойся. Иди домой, вечер уже, уроки пора делать… И есть, наверно, хочешь…
Учительница ушла, и Саша вдруг понял, что голодный он — просто умирает. «Придется идти домой», — вздохнул он и крепко зажмурился перед тем, как решиться. И вдруг почувствовал: кто-то коснулся его руки ласковым чем-то, теплым, влажным, будто мыльной мочалкой. Открыл глаза, а это пудель из соседней квартиры.
— Капи! — погладил Саша его косматую голову, — Капи!
Пудель положил голову на колени мальчика и стал смотреть в его лицо большими грустными и все-все понимающими глазами. И тут Саша опять как расплачется.
— Ты что, Сашок? — сел рядом хозяин Капи Иван Тимофеевич. — В школе кто обидел?
— Нет, — сказал Саша. А потом спросил: — Иван Тимофеевич, вы моего папу помните? Не дядю Валеру, а моего папу?
— Значит, дядя Валера тебе отчим? — внимательно посмотрел на Сашу Иван Тимофеевич. — Я и не знал, малыш…
— Мой папа погиб на посту, — сказал Саша. — Мне моя бабуля сказала. Он выполнил свой долг. А дядя Валера не выполнил, вот… Кричит, кричит: «Свекровь моей жены — моя теща! Свекровь моей жены — моя теща! Так этого мало! Так этого мало! Первый встречный вместо меня идет на родительское собрание!»
Глаза Ивана Тимофеевича стали такие же большие и печальные, как у его пуделя Капи:
— Что-то мало мне пока понятно все это, малыш…
— Я… я все вам расскажу!
И Саша стал рассказывать про бабочку, которая живет у него на окне. Про Серую Шейку, которую он почему-то называл Серой Уткой. Про Наталью Юрьевну, которая не любит, когда ей задают много вопросов. И про дядю Васю, который согласился на один вечер стать Сашиным отцом, а потом куда-то уехал…
— А кто-то возьми и расскажи дяде Валере, что этот самый дядя Вася пришел в школу на родительское собрание отцов, как будто что мой родной папа, понимаете? Теперь понимаете? — заглядывал с надеждой в глаза Ивана Тимофеевича Саша.
— Теперь мне все понятно, — задумался тот и спросил: — И отчим твой, дядя Валера, обиделся, так?
— Так, — вздохнул Саша. — В том-то вся и беда: потому что… потому что он Иринку любит, а меня нет… Она ему родная, а я — нет. А моя мама и Иринку любит, и меня, и бабулю. И она без меня, и без бабули никуда переезжать не хочет. Тогда дядя Валера говорит: «Я один уеду!» Тогда мама как заплачет! Тогда бабуля говорит: «Уезжайте без меня, я одна проживу!» Тогда мама еще громче заплакала: «Как же я вас оставлю: вы мне по утрам морковь трете, вы мне родная…» Тогда я понял, что надо сделать, и стал рассказывать дяде Валере про сочинение, чтобы он умнее стал…