— К морю! А то про море грохочем, а я ни разу моря и не видел!
— В Сочи!
— В Прибалтику!
И вдруг, сам того не ожидая, заговорил Санька:
— А как вы смотрите, ребята, на такое предложение: не купить ли нам по велику да вещмешку? Сядем мы все на велики да и покатим по нашим озерам. На одном поживем дня два-три, на другом…
— Здорово!
— Молоток ты, Санька, хоть и салага!
— Ну? Решили? По нашим озерам? — спросила озорно Татьяна Петровна.
Разговор об Одессе все же у мальчишек состоялся.
— Знаешь что, Санька, — первым начал однажды Витька, — уж этим летом поедем с ребятами строить… А к отцу в Одессу на тот год, ладно? От него что-то опять и писем нет. Наверно, в кругосветку отправился…
«Да нет у тебя никакого отца в Одессе», — хотел сказать Санька, но пожалел друга: пускай говорит.
— Дак а раз мы в хор вступили, как они без нас-то? — ответил он.
— А деньги, Сань, — заволновался Витька, — деньги, ну, которые мы на дорогу накопили, давай отдадим в общий котел? Вдруг у кого-то на велик не хватит, а? А на тот год опять накопим.
— Ладно, — согласился Санька. — В общий так в общий.
Весь вечер они поливали у Саньки в огороде цветы, кусты смородины, огурцы. Потом складывали дрова в поленницу. Санькина мать носила их помногу. Витька смотрел на нее, удивлялся: какое огромное беремя у нее в руках, как воз!
— А вы женщина сильная, красивая! — сказал он, И Санькина мать вдруг как расхохоталась. Никогда Санька не видел ее такой веселой. «Ох, не могу, — смеясь, приговаривала она, — „…сильная, красивая!“ Ох, чудак парнишка!»
— Мам, ты, правда, поднимала бы поменьше, тяжело ведь, — сказал Санька. И она притихла враз от его неожиданной заботы, посмотрела на сына добрыми влажными глазами, дрогнули ее губы.
— Отец приедет, а дрова прибраны, цветы распустились, а огурцы уже цвет набирают, — сказала она, — Сынок, а вдруг он тебя не отпустит с отрядом?
— Отпустит! Куда он денется! Татьяна-то Петровна уж сумеет его уговорить! — откликнулся Санька. И не было в его голосе прежней настороженности и неприязни к отцу.
