Со своей позиции метку связи у самого дракона я не разглядела, но зато поняла, что на шее и плечах у него вовсе не полоски, а хитросплетение узоров и символов. Орнамент не отличался витиеватой отделкой, как военный рисунок, насеченный на крыльях, но это тоже были насечки. Они же украшали и жуткий шрам на верхней губе – для лучшего заживления, – отчего казалось, что зверь постоянно ухмыляется.
Томан и Дариан справились со сбруей и отправили меня в амуничник на седле. Я ловко отстегнула его и присоединилась к Томану. Под механизм шагнул Одакс, и Дариан полез ему на спину.
Я проследила за тем, как спешились остальные всадники. Двое, судя по одежде, были военными – наверняка отставными, чьи драконы, тоже в силу возраста не способные участвовать в сражениях, пока еще служили драконерии: утешали заключенных в клетки драконят. Военные казались мне знакомыми – думаю, я где-то их встречала, может, в один из предыдущих Дней выводка.
Третьим всадником был мерихем – министерский священник.
– Это новый мерихем, да? – спросила я.
– Ага, – отозвался Томан. – Они каждые пару лет меняются… а как же иначе?
Дхалла, подобно нашему Мабиру, тоже были священниками, но их первостепенные обязанности заключались в обучении и наставлении простого народа во всем, что касалось повседневной жизни по канонам Драконьего Храма. Дхалла знали искусство нанесения основных насечек – например, исцеляющих, – и многие, как Мабир, могли начертать драконам и их всадникам метки связи.
А вот мерихемы являлись элитой среди священнослужителей – целители и знатоки Храмовой Науки в военной иерархии, особенно в драконерии. Они проходили многолетнее обучение в столице, Авигале, в Мактаа – религиозной школе при Драконьем Храме. Их познания тонкостей и возможностей Храмовой Науки были непревзойденными. Замысловатые насечки у копьеносца и его дракона – явно дело рук искусного мерихема. У меня создалось впечатление, что они были близки к храмовым «власть предержащим». По крайней мере, ближе, чем мог бы оказаться наш местный священник.
Прибывший мерихем выглядел моложе капитана драконерии – лет двадцать восемь, наверное. Он был облачен в черный наряд. Голову с заплетенными в множество косичек длинными черными волосами венчала положенная ему по статусу цилиндрическая шапочка. Он с интересом наблюдал за возней дитей и нисколько не беспокоился, когда они обнюхивали его одежду или задевали его в ходе бурной игры.
– Готово, – Томан хлопнул меня по спине, возвращая из размышлений к реальности, и мы переправили Дариана на седле Одакса в амуничник.
Когда Дариан вновь спустился, к нам подошли отец с копьеносцем, за которым следовал мерихем.
– Томан, Джем, Дариан, Майя, поприветствуйте капитана Роува ад-Рейнага, командующего реквизицией в нынешнем году.
Копьеносец поклонился – решительно и по всем правилам. Томан не ошибся: он явно из богатой семьи.
– А это Беллуа ад-Рейтла, мерихем Расаала.
Ясно. Он – священник Храма в Министерстве. Расаал же был главой религиозной структуры.
Мерихем тоже поклонился, однако не столь церемонно. Вблизи он оказался очень привлекательным – квадратный подбородок, прямой нос, ямочки на щеках, которые появились, когда он мне улыбнулся.
Отец поклонился в ответ.
– Господа, это мой старший сын, Томан, его жена, Джем, его брат, Дариан, и моя дочь, Майя. Все они к вашим услугам. Если вам что-то понадобится, без колебаний обращайтесь к любому, – отец сделал широкий приветственный жест, мол, не стесняйтесь. – Ну а сперва, пока вы будете осматривать наших замечательных дитей, ваших драконов расседлают и хорошо накормят.
Томан отвесил поклон – вышло довольно неплохо, – после чего пожал гостям руки. Джем последовала его примеру. Дариан поклонился как запутавшаяся в ниточках марионетка и тоже, сияя широкой улыбкой, обменялся с важными гостями рукопожатиями.
Я отчаянно постаралась изобразить приличный поклон, но воины уже увлеклись беседой с моим отцом. Копьеносец, Роув, отвернулся к Томану и Джем. Мою протянутую руку пожал лишь Беллуа.
– Приятно познакомиться, миледи, – произнес он. – А вы, несомненно, украшение этого гнездовья, настоящий цветок. Дикорастущий цветок диких земель.
Я вспыхнула и понадеялась, что Беллуа ничего не заметил. Он еще раз поклонился, а потом, сцепив руки за спиной, ушел бродить между не прекращающими возню дитями.
Капитан Роув подозвал своего белого зверя к подъемному механизму и помог Дариану забраться в седло. Дариан похлопал дракона по шее.
– Как его зовут?
– Чейен.
– Он великолепен! – Дариан ощупал седло. – А это настоящая броня копьеносца?
– Да, но мы сняли крепление для копья, рычаг и клапан. Для поставленной задачи они не нужны.
Я понятия не имела, зачем такое сопровождение вообще могло бы понадобиться для покупки и перевозки дитей. Неужели на обоз кто-то нападал?
– Сколько ему? – Дариан, казалось, совсем не обращал внимания на немногословность капитана.
– Двенадцать.
– Наш отец тоже служил копьеносцем. Шудже двадцать восемь… Шуджа – дракон отца, – с готовностью указал на него Дариан. – Надеюсь, что вскоре я заполучу одного.
Выражение лица Роува оставалось непроницаемым.
– Это факт?
Дариан тотчас прикусил язык.
– Ну, раньше был.
– Прошу прощения. – Томан нырнул под лапы Чейена и с сомнением взглянул на ремни. – Не сочтите за наглость, но не могли бы подсказать, как с ними быть?
Томан тайком мне подмигнул – он вмешался специально, чтобы Дариан избежал дальнейшего позора. Однако что-то в его лице выдавало напряжение, как будто на кону стояло куда больше, чем просто честь Дариана.
– Конечно, – сказал Роув. – Начинайте.
Вдруг над подъемником зазвонил колокол – кто-то у подножия скалы желал подняться наверх.
– А это Мабир, дхалла нашего Храма, – отец учтиво поклонился. – Господа? С вашего позволения…
Меня одновременно охватили надежда и страх, к которым прибавились желание, предвкушение, ужас… Утром Дариан отказывался со мной говорить, что встревожило меня не на шутку. Увидит ли Мабир в появлении Гетига знак, что мы должны получить драконят (по крайней мере, как считал Дариан)? Или из-за вчерашнего происшествия меня накажут? Я понятия не имела, чего мне ожидать.
Я до сих пор ощущала тепло крови Френа на руках.
Я поискала взглядом Джем, но она оказалась занята – сгоняла малышей к драконам-нянькам. Сглотнув, я направилась к подъемнику, где находился отец.
– Я тебе помогу.
Отец стиснул зубы и опустил ладонь мне на плечо, приободряя. Мои неприятности еще не закончились, но, может, расплаты все-таки удастся избежать.
Отец запустил механизм «корзины» – обнесенной перилами платформы размером в десять квадратных футов, которая предназначалась для перемещения вещей и людей вверх-вниз. Она начала движение, и я выглянула за парапет.
Из деревни к скале, на вершине которой было построено наше гнездовье, змеилась дорога. Уже неподалеку от площадки подъемника она переходила в мост через реку под названием Дикая: ее всегда скрывала дымка – подарок водопада.
Механизм же был устроен так, что вместо «корзины» к нему могли подцепить и клетки. Вскоре нам предстояло поднимать их по одной в гнездовье, наполнять детенышами и аккуратно опускать обратно.
Первые повозки уже пересекали мост над бурлящей рекой.
А у подножия скалы стояла черная телега – на ней и приехал Мабир. Раньше у него, как и у всех священников, имелся дракон, и он мог бы прилететь в наше гнездовье вместе с остальными. Но старый зверь скончался пять лет назад. Если бы Мабир, будучи и сам в возрасте, установил связь с новым драконом, тот бы его наверняка пережил. А после смерти всадника дракона, вероятно, пришлось бы убить. Поэтому Мабир предпочитал путешествовать на телеге, лететь на спине чужой особи или ходить пешком.
«Корзина» приземлилась, и я увидела, как к ней направился Мабир. Отсюда он казался совсем крошечным. Вскоре опять зазвонил колокол. Я отпустила рычаг блокировки и взялась за рукоять лебедки.
– Можем открыть акведук, Майя. Пусть его поднимет водяное колесо.
– Ладно, но я, пожалуй, начну. Работа хоть отвлечет, не хочу дергаться и трястись, когда придется говорить с Мабиром, – я с надеждой улыбнулась.
Отец кивнул и, встав со мной рядом, помог крутить рычаг. Ось скрипела и стонала, постукивали друг о друга шестерни. Еще несколько мгновений – и в дело включится поток воды.
Я закрыла глаза – из деревни, лежащей у подножия скалы, доносились музыка, ликующие возгласы. Поблизости шумели разыгравшиеся дити: скоро наши самки неохотно отойдут, и малышами займутся драконы-няньки. Там будет и моя орехово-желтая девочка. Наступит первый этап разлучения, страшного предательства.
«Она все равно станет моей», – успокоила себя я.
Водяное колесо шевельнулось. Я отступила назад и открыла глаза. Спустя некоторое время раздался громкий лязг, и «корзина», зацепившись за скобы на краю платформы, замерла. Мабир прибыл.