Как бы то ни было, большую часть ночи Бен провел в пути, возвращаясь к своим сорока лошадям, ста коровам и двум тысячам овец, потому что чувствовал, что кто-то должен сделать попытку уговорить Денни провести пару ночей у соседей, и не важно, насколько попытка эта будет удачной.
Что касается Денни, какой-то внутренний барьер не давал ей признать, что они с Беном поругались. Они просто поспорили, и точка. И все же в тот вечер Денни была настолько расстроена, что разбила любимую чашку, когда мыла посуду на кухне, продолжая вести с Беном мысленный спор.
«Чтобы я да побоялась какого-то там убийцу! — сердилась она. — Да что он вообще обо мне думает? А вдруг в саду пожар начнется? А меня не будет. Да тут до завтрака все дотла сгорит! По всему району развешаны таблички: „Пожароопасная обстановка“, он ведь сам прекрасно знает!» И вздыхала: «Но разве мне не страшно?» — еще раз проверяя запоры на каждом окне, трех входных дверях и двери в спальню. Ни один грязный убийца женщин не прогонит ее с родной фермы, с фермы, которую она построила собственными руками!
Затем Денни вспомнила, что надо снова положить на веранде старый костюм Макмулленза, коробку с едой и десять шиллингов, и ей пришлось отпирать все замки. Джек Смит найдет там все, что ему нужно, появись он рядом с ее домом.
Немного успокоившись и воспрянув духом, девушка еще раз заперла двери и отправилась в кропать. Засыпая, она все еще спорила с Беном.
В понедельник, рыночный день, Денни поднялась в четыре утра. Прежде чем отправиться на базар предстояло переделать немало дел. Накормить лошадей и выпустить их в большой загон. Накормить кур. Расставить в нужных местах воду для лошадей, птиц и козы. И подоить козу.
Себя тоже неплохо бы накормить, кроме того, она никогда не оставляла в раковине грязную посуду, всегда подметала полы и убирала постель.
Затем надо было одеться надлежащим образом. Утром она будет пить кофе с Беном «У Луиджи». И поедет на чай к Викки в Пеппер-Три-Бей.
За всеми этими делами Денни только раз вспомнила об убийце — когда отпирала двери. Потом он напрочь вылетел у нее из головы. Даже об оставленных на задней веранде сокровищах она вспомнила, лишь когда ее груженый фургончик был уже в пяти милях от дома, у холма Каламунда.
Интересно, одежда все еще на месте? Ну да ладно, не возвращаться же обратно, а то, чего доброго, на рынок опоздает, а хорошую цену дают только за самый ранний товар. Единственное, что волновало Денни, — это полиция. Вдруг они станут прочесывать местность и наткнутся на эти дары: одежду, еду, деньги. Что она тогда скажет? Как объяснит? Денни пре красно понимала, что полицейским не понравится ее идея самообороны. Надо будет придумать для них что-нибудь правдоподобное.
Вырулив на равнину, Денни понеслась к дамбе. Из-за холмов показались первые солнечные лучи, и вершины камедных деревьев окрасились золотом. Сухие душистые травы вдоль дороги дышали вчерашним теплом. Низенький кустарник на песчаной равнине, понурив голову, безропотно ожидал очередного пекла, и так каждый день, еще лет сто, он будет влачить свое жалкое существование. Денни восхищалась этими маленькими безобразными деревцами. Они умудрялись выжить в безводной пустыне и с честью переносили страдания.
Когда девушка добралась до реки, солнышко уже поднялось и водная гладь сверкала всеми цветами радуги. На другом берегу раскинулся город Перт, столь же спокойный и величественный, как и его более известный собрат[1], на который с Вестминстерского моста взирал великий поэт[2], человек гораздо более знаменитый, чем Денни.
Она проехала по дамбе по направлению к Аделаид-Террас, где когда-то располагались дома первых поселенцев, а теперь, отреставрированные, они представляли собой административные здания индустриального комплекса. И все же старая Террас хранила свое безмятежное достоинство. Наступающий прогресс пощадил растущие вокруг двухэтажных строений сады, большинство из домов все еще походили на колониальные особняки, несмотря на кричащие таблички нефтяных, радио- или автомобильных компаний.
1
Имеется в виду бывшая столица Шотландии, тоже носившая название Перт.