Денни припомнила газетный сверток, который таскала за собой весь день. Он до сих пор валялся где-то здесь, на веранде.
— Если бы прочитала, то не стала бы развлекать его за ужином у себя в доме и приглашать поработать на ферме — тем более.
— Вы пытаетесь объяснить мне, что он был сумасшедшим?
— Боюсь, что так. Сумасшедшим и очень опасным.
Денни замутило. Она допила остатки бренди, руки ее снова начали трястись.
— Прошу вас, не надо мне больше ничего рассказывать, — взмолилась она. — Мне было его жалко. Жизнь обошлась с ним сурово. Карты не так легли.
В воздухе повисла тишина, и, когда инспектор Райли снова заговорил, голос его стал намного мягче.
— Не огорчайся, Денни. Ты поступила по-человечески. К счастью, никто, кроме Джека Смита, не пострадал. И если подумать, то в жизни ему повезло только раз… сегодня, когда он вышел на этот двор и принял быструю смерть.
— Поступила по-человечески? — изумленно уставилась на него Денни. — Разве меня не повесят как косвенную соучастницу?
— Соучастников редко казнят. Почти никогда. Должен признать, что я тебя запугивал. — Райли покачал головой. — Что толку вешать на тебя обвинение, если у нас нет доказательств.
— Как нет доказательств? Там, в кухне, чашки стоят. И окурки в блюдцах, и отпечатки пальцев повсюду.
— Послушай, у тебя ведь сестра — адвокат, так? Знаешь, что она сделает? Поставит тебя перед судьей или перед жюри присяжных и докажет, что клятва — священна. Ведь дают же в суде клятву говорить только правду и ничего, кроме правды… и, помоги нам Господь, клятва эта ведь что-то значит и для тебя, и для них. Если они признают это, но не признают святость клятвы, которую ты принесла Джеку Смиту, то останутся в дураках. Попадут в идиотское положение. Твоему поведению есть масса оправданий, Денни. Обещание, угроза оружием, неразбериха по поводу брата-близнеца. — Инспектор Райли снова покачал головой. — Я мог бы выдвинуть против тебя обвинение, Денни, ты заслужила это. Но доказать ничего не смогу. — Он обнял ее за плечи. — Никогда больше так не поступай. Цена слишком высока.
— Что вы хотите этим сказать — высока? Вам же все равно, ловить преступников или в покер в кабинете играть, зарплата капает, не так ли?
— Я не про нас речь веду. Про Бена.
— Про Бена?
Инспектор встал и посмотрел на Денни сверху вниз:
— В Джека всего одна пуля попала, Денни. Лучший стрелок спас тебе жизнь. — Он развернулся и направился к группе, снова собравшейся над телом Джека Смита. — Обдумай это, — бросил он напоследок.
Бен?
Денни поднялась и, пошатываясь, направилась на кухню. Бен заваривал чай.
— Бен… — Девушка прислонилась к притолоке, ноги едва держали ее. — Бен… не надо чаю. Наверное, я больше ни одной чашки в жизни не выпью…
— Это не для тебя, это для ребят из полиции. Они тут несколько часов проторчали. — Он поглядел на нее. — Я отвезу тебя домой. Мы выпьем кофе. Ты же знаешь, я кофе люблю.
— Бен… прости меня, если я веду себя глупо. Слишком много убийств, слишком много бренди. Хотя я всегда себя глупо веду. Шальная я, так ведь?
Высокий, стройный, изжаренный солнцем, он стоял и смотрел на нее, в глазах — тепло.
— Прости за то, что продолжаю глупо вести себя, но я все же скажу. Видишь ли, это моя ферма. Надо кормить…
— Я пришлю сюда человека из Каламунды.
— Я никогда не бросала свою ферму.
Бен скрестил руки на груди.
— Пришла пора бросить, Денни. Оставить другим.
Денни подняла непослушную руку, помахала ею в воздухе и в конце концов исхитрилась показать на двор:
— Бен, инспектор Райли сказал мне, что это была… что… я хочу сказать…
Он кивнул:
— Это была моя пуля. Я не собирался убивать его, Денни, хотел лишь выбить из рук ружье. Но он сделал шаг в сторону. Мне не нравится стрелять в живое, не говоря уж о людях, но сделанного не исправишь. Может, я даже смогу снова проделать то же еще раз. Кто знает. Но мне придется жить с этим, Денни. И тебе тоже. — Он помолчал. — Ты немного захмелела, Денни, но думаю, что рассуждать логически можешь. Кто-то обязан мне жизнью за ту жизнь, которую я отнял, когда застрелил Джека Смита. Мне кажется, что это ты, Денни. К тому же я считаю, что ты ужасно безответственная, и не могу себе позволить оставить тебя там, где я не имею возможности за тобой приглядывать. — Глаза его лучились теплом и добротой, но Денни отказывалась замечать это.
— Хочешь сказать, что я еду к тебе?
— Именно это я и говорю.
— Благодарю тебя, Бен, за откровенность, — вежливо проговорила Денни и покачнулась, оторвавшись от дверного косяка.