Я удивленно уставился на него. Индеец Джо повернулся к Эбинизеру, кивнул и не спеша вернулся к Марте.
Эбинизер довольно хмыкнул:
— Хорошо. Но где же русский? Мы не можем ждать его весь день.
Взгляд Марты разом потускнел. Выражение лица Индейца Джо не изменилось, но он посмотрел на свою высокую соседку. Оба молчали, и тишина эта сгустилась настолько, что в ней можно было задохнуться.
Лицо Эбинизера побелело как мел, и он вдруг тяжело оперся на посох, чтобы не упасть.
— Семен, — прошептал он. — О нет.
Я шагнул к нему, готовый подхватить его, если потребуется:
— Что случилось?
Марта покачала головой:
— Семен Петров. Один из Старейшин. Наш эксперт по вампирам. Его убили меньше двух дней назад. Всю Архангельскую ячейку. Всех до одного. Мне очень жаль, Эбинизер.
Эбинизер медленно покачал головой. Голос его звучал бледным подобием обычного:
— Я ведь бывал в его башне. Настоящая крепость. Как им это удалось?
— Стражи сказали, что не знают точно, но, похоже, кто-то впустил убийц в обход барьеров. Они не остались безнаказанными. На месте нашли останки полудюжины ноблей Красной Коллегии. И много их воинов. Но они убили Семена и остальных.
— Кто-то впустил их? — выдохнул Эбинизер. — Измена? Но даже если и так, это мог быть только кто-то, хорошо знавший все входы и выходы и знакомый с защитой башни.
Марта покосилась на меня, потом снова посмотрела на Эбинизера. Что-то проскочило между ними с этим взглядом, но что именно, я не знаю.
— Нет, — сказал Эбинизер. — Это безумие.
— Наставник и школяр. Ты ведь знаешь, что скажут наблюдатели.
— Вздор. Дерьмо собачье. Старейшин это не касается.
— Эбин, — мягко возразила Марта, — мы с Джозефом — два голоса. Семена больше нет.
Эбинизер достал из кармана синий платок и вытер вспотевшее лицо.
— Проклятье, — буркнул он. — Трижды распроклятое проклятье!
Я посмотрел на Эбинизера, потом на Марту.
— Что? — спросил я. — Что все это значит?
— Это значит, чародей Дрезден, — ответила она, — что Мерлин и другие готовятся обвинить тебя в том, что это ты спровоцировал войну с Красной Коллегией, и возложить на тебя вину за ряд смертей. И поскольку мы с Джозефом лишены теперь поддержки Семена, это означает, что нам не удастся помешать Мерлину вынести этот вопрос на общее голосование.
Индеец Джо кивнул, машинально поглаживая густую шерстку Маленького Брата:
— Многие в Совете напуганы, Хосс Дрезден. Твои враги не упустят возможности воспользоваться этим, чтобы нанести тебе удар. Страх заставит колеблющихся голосовать против тебя.
Я переглянулся с Эбинизером. Мой старый наставник хотел казаться уверенным, но получалось это у него плохо.
— Адские погремушки, — пробормотал я. — Значит, я и правда вляпался по уши.
Глава 5
Тяжелое, неуютное молчание длилось несколько секунд, потом Эбинизер хрустнул пальцами.
— Кто будет замещать Семена?
Марта покачала головой:
— Подозреваю, Мерлин захочет кого-нибудь из немцев.
— Черт, я ведь лет на пятьдесят старше любого из них, мать их… — буркнул Эбинизер.
— Это ничего не значит, — сказала Марта. — На взгляд Мерлина, среди Старейшин и так слишком много американцев.
— Типичное заблуждение, — вмешался Индеец Джо, почесывая грудку Маленького Брата. — Единственный настоящий американец из Старейшин — это я. Не то, что вы все, Джонни-те-что-пришли-позже.
Эбинизер ответил Индейцу Джо усталой улыбкой.
— Мерлин вряд ли обрадуется, если ты заявишь свои права прямо сейчас, — заметила Марта.
— А то, — фыркнул Эбинизер. — Передать невозможно, как я несчастен из-за этого — просто, можно сказать, сердце разрывается.
Марта нахмурилась, сжав губы:
— Нам пора заходить, Эбинизер. Я скажу, чтобы тебя подождали.
— Хорошо, — вздохнул мой старый учитель. — Идите.
Не говоря больше ни слова, Марта и Индеец Джо ушли, шелестя своими парадными балахонами. Эбинизер тоже надел свой, темный, и повязал алый тюрбан. Потом взял посох и решительно зашагал ко входу в зал. Я молча поспевал за ним. На душе скребли кошки.
— Как у тебя с латынью, Хосс? — спросил вдруг Эбинизер. — Хочешь, буду переводить.
Я закашлялся.
— Нет. Думаю, справлюсь сам.
— Ладно. Когда войдем, постарайся держать себя в руках. Видишь ли, по какой-то причине у тебя репутация вспыльчивого, как порох.
Я хмуро покосился на него:
— Вовсе нет.
— И упрямого, как осел. И капризного, как девица.