Мёрфи поежилась и начала убирать принадлежности обратно в аптечку.
— Значит, когда тот, кто превращает эту эктодрянь в материю, уходит, она превращается в…
— Слизь, — подтвердил я. — Она прозрачная и скользкая и через несколько минут испаряется совсем.
— Получается, убить Ройеля могло что-то из Небывальщины?
— Угу, — кивнул я. — Или кто-то мог открыть портал прямо в дом. Обыкновенно, когда кто-то открывает портал, остаются следы. Пыль, попавшая из Небывальщины. Кто-то мог отворить портал, а потом уйти тем же путем.
— Надо же! А я-то думала, в этой твоей Небывальщине нет никого, кроме чудищ. Значит, люди тоже могут туда попадать?
— Ну… да, если знаешь нужные заклинания. Правда, там на каждом шагу полно жутко опасных штук. Это тебе не воскресная прогулка.
— Господи Исусе, — выдохнула Мёрфи. — Значит, кто-то…
— Или что-то, — поправил я.
— Или что-то могло войти в дом и выйти незамеченным. Всего делов-то. Минуя замки, охранников и камеры наблюдения. И эта штука страшная?
— Может быть. Не знаю. Вошла, спихнула дедулю с лестницы и ушла.
— Господи. Бедный старикашка.
— Знаешь, Мёрф, не думаю, что он был таким уж беспомощным. Ройель путался с феями. Как-то мне не верится, чтобы он был кристально чист.
Она кивнула:
— Пусть так. Он что, нажил сверхъестественных врагов?
Я вгляделся в фотографию:
— Похоже на то.
Мёрфи покачала головой. Она чуть подалась вперед, но встряхнулась, подвинулась и положила голову на спинку дивана.
— И что дальше?
— Буду рыть. Так сказать, пробовать почву под ногами.
— Выглядишь ты паршиво. Отдохнул бы ты сначала. Принял душ. Отъелся немного. Ну, может, постричься не помешало бы.
Я потер глаза здоровой рукой.
— Ага, — сказал я и зевнул.
— И ты скажешь мне, если узнаешь что-нибудь.
— Мёрф, если это что-то из Небывальщины, то, скорее всего, не из твоей… — Я чуть было не сказал «весовой категории», но спохватился. — Это вне твоей юрисдикции.
Она передернула плечами:
— Если это является в мой город и причиняет вред кому-то, кого я обязана защищать, я хочу, чтобы виновник ответил за это. — Она закрыла глаза. — Ты тоже этого хочешь, полагаю. А кроме того… Ты обещал.
Что ж, тут она меня одолела.
— Угу. Ладно, Мёрф. Как только узнаю что-нибудь, позвоню.
— Договорились, — сказала она, сворачиваясь в клубок на углу дивана.
Глаза ее слипались. Она откинула голову назад, трогательно открывая беззащитную шею.
— От Сьюзен ничего? — спросила она, помолчав минуту.
Я мотнул головой:
— Нет.
— Но статьи ее в «Волхве» продолжают выходить. Значит, с ней все в порядке.
— Надеюсь, что так.
— Тебе удалось найти что-нибудь, что смогло бы ей помочь?
Я вздохнул и мотнул головой:
— Пока нет. Это все равно что об стенку лбом биться.
Она чуть улыбнулась:
— С твоим-то лбом мне жаль стену. Упрямее тебя я никого еще не встречала.
— Давно не слышал комплимента приятнее.
Мёрфи кивнула:
— Хороший ты мужик, Гарри. Если кто-то и может помочь ей, так только ты.
Я опустил взгляд, чтобы она не видела слез, набухших у меня на глазах, и принялся убирать бумаги обратно в папку.
— Спасибо, Мёрф. Твои слова очень много для меня значат.
Она не ответила. Я поднял взгляд и увидел, что она лежит щекой на спинке дивана, чуть приоткрыв рот.
— Мёрф? — спросил я.
Она не шелохнулась. Я встал, положил папку на стул, потом нашел одеяло и укрыл ее, подоткнув края. Она негромко вздохнула и потерлась щекой о шелковую обивку.
— Спокойной ночи, Мёрф, — сказал я, взял папку и пошел к двери.
Я запер все, что мог, вернулся к «жучку» и поехал домой.
Все тело мое болело — не столько от нагрузок, сколько просто от усталости. И раненая рука, конечно, вела себя так, словно ее хорошенько вымочили в бензине и подожгли.
Однако душа моя болела еще сильнее. Бедняга Мёрфи жестоко страдала. Она боялась того, с чем могла встретиться, хотя решимости ее от этого не становилось меньше. Вот она смелость — мне до нее в этом смысле далеко. Я, по крайней мере, знал, что смогу хоть как-то обороняться, если какой-нибудь потусторонний монстр нападет на меня. У Мёрфи не было и этого.
Мёрфи была настоящим другом. Она не раз спасала мне жизнь. Мы бились бок о бок. Теперь она снова нуждалась в моей помощи. Ей приходилось сражаться с собственным страхом — это я прекрасно понимал. Нравилось мне это или нет, но я не мог не помочь ей в этом. В ее нынешнем состоянии она становилась особенно уязвимой к нападениям вроде того, что имело место в прошлом году. И если такое случится прежде, чем она хоть немного оправится от этой истории с Кравосом, это ее не просто ранит — это может сломать ее раз и навсегда.