— А я-то думал, глобальное потепление имеет место из-за того, что коровы пукают, — тряхнул головой я. — Значит, Титания утратила уйму жизненных соков, и подозрение, разумеется, падает на ее извечного врага Мэб.
— Ага. И ведь ничего не скажешь, от извечного врага вполне естественно ожидать такого.
— Наверняка, — согласился я и хмуро покосился на свои записи. — Боб, а что случится, если баланс между дворами не восстановится?
— Ничего хорошего, — ответил Боб. — Это скажется на климате, вызовет изменения в составе растительного покрова и животного мира и рано или поздно приведет к войне династий сидхе.
— Это почему?
— Да потому, Гарри. Когда равновесие уничтожено, единственное, что остается Королевам, — это разнести все в пух и прах, а потом дать улечься и образоваться заново естественным путем.
— А чем это аукнется мне? — поинтересовался я.
— Это зависит от того, кто будет иметь преимущество, когда все уляжется, — вздохнул Боб. — Война может породить новый ледниковый период, а может спровоцировать буйное размножение.
— Ну, последнее звучит не так уж и плохо, — заметил я.
— Если только это не относится, скажем, к вирусу лихорадки Эбола. У тебя ведь много друзей.
— А… Что ж, значит, и это не лучше.
— Вот именно, — с энтузиазмом согласился Боб. — Впрочем, ты не забывай: это всего лишь теория. На моей памяти такого не случалось. Впрочем, по их меркам я еще малолетка. Так или иначе, это нечто, чего Королевы по возможности постараются избежать.
— Чем и объясняется интерес Мэб к этому делу, если она здесь ни при чем.
— Да даже если при чем, — поправил меня Боб. — Она разве сказала тебе прямо, что невиновна?
Я помолчал, припоминая разговор.
— Нет, — сказал я наконец. — Только намекала, а так ходила вокруг да около.
— Значит, не исключено, что это дело ее рук. Или следствие каких-то ее шагов.
— Логично, — согласился я. — Получается, чтобы выяснить, что это дело рук одной из Королев, нам придется найти ее орудие. Кстати, это очень трудно — укокошить одного из этих Рыцарей?
— Одного лестничного пролета для этого маловато. И двух тоже. Возможно, если бы он ехал на лифте, причем в твоем обществе…
— Очень смешно, — буркнул я, насупившись, и снова постучал ручкой по столу. — Итак, чтобы убрать Ройеля, требовалось нечто из ряда вон. Кто способен на такое?
— Да кто угодно. Правда, этого бы не удалось без побочных факторов — горящих зданий, огнедышащих кратеров или чего-нибудь другого в этом роде. Но убить его так, чтобы это выглядело несчастным случаем? Возможно, другой Рыцарь и смог бы. В общем, если ограничивать круг подозреваемых исключительно дворами сидхе, это или Зимний Рыцарь, или одна из Королев.
— А чародею такое под силу?
— Не подлежит сомнению. Но это должен быть очень крутой чародей, потративший уйму времени на подготовку и имеющий хорошие выходы на жертву. И даже в этом случае огнедышащий кратер куда проще фатальной бытовой травмы.
— Чародеи в последнее время держатся тише воды ниже травы. И потом, их слишком много, чтобы очертить мало-мальски приемлемый круг подозреваемых. Давай пока исходить из того, что это внутренние разборки фей. Это ограничивает круг тремя подозреваемыми.
— Тремя?
— Ну, ты же сам говорил, что на такое способны трое: Летняя Королева, Зимняя Королева, Зимний Рыцарь. Раз, два и три.
— Гарри, я ведь сказал, что это могла быть одна из Королев.
Я удивленно уставился на череп:
— А их что, больше двух?
— Ну, фактически их три.
— Три?
— У каждой династии.
— По три Королевы у каждой династии? Шесть? Бред какой-то.
— Не такой уж и бред, если пошевелить извилинами. У каждого двора имеются фактически три властительницы: Королева, Которая Оставила Престол; Королева, Которая Правит; Королева, Которая Унаследует Престол.
— Блестяще. И на которую из них работает Рыцарь?
— На всех. Это своего рода групповуха. Да нет, не бойся, у него разные обязанности по отношению к каждой.
Я ощутил, как зародившаяся в загривке боль медленно, но верно расползается по всей голове.
— Ладно, Боб. Я хочу больше знать об этих Королевах.
— О которых именно? О тех, Которые Правят, о тех, Которые Оставили Престол, или о тех, Которые Унаследуют Престол?
С минуту я молча смотрел на череп. Боль устраивалась в моей голове поудобнее.