Сродни концу света
Кьяртан вырос к северу от деревни, хутор примерно в километре от нее у фьорда; он был мальчиком, а море разливалось и меняло цвет. В двадцать с небольшим Кьяртан взвалил на себя хозяйство: его отец потерял правую руку на сенокосе, тогда раздались ужасные крики, а потом он уже не мог обнимать жену. Супруги переехали в деревню, оба получили работу в молочном цехе, жена осенью ходила на скотобойню, прилежная и проворная, одна из тех, кому нужно бы платить двойную зарплату. А над стариком мы подчас любим подшутить: работай не покладая рук или не к тому делу ты сегодня руку приложил! И он иногда веселится вместе с нами, хотя и не всегда. Несмотря на свой юный возраст, Кьяртан хорошо справлялся с хозяйством, он всегда был довольно полным, даже толстым, его полнота естественная, такое телосложение, и ест он много, пирожки и булочки по вечерам, набирает полные карманы печенья и шоколада, отправляясь пасти овец. В этом ему нет равных, бегает он, конечно, мало, устает после трех кочек или десяти шагов, но у него очень мощный бас, поистине громовой, именно им он собирает овец с целого склона, один зычный крик — и сыпется мелкая галька. Он много пел в загонах с овцами, ему хорошо удавались низкие звуки, глубокий бас заставлял вибрировать коленки женщин, но если поднимался выше, так фальшивил, что с ясного неба мог полить дождь, собаки выли, а копченое мясо горкло на ржаных лепешках. Кьяр-тана все любили, он был похож на маму, мягкий и с грубыми шутками. Никто не ставил такие же красивые ограды, а еще он выращивал лучших в округе бычков: фермеры приезжали издалека, чтобы взять их напрокат, или загоняли корову в прицеп, везли к Кьяртану и подводили к трехлетнему быку, Кьяртан подбадривал его зычным басом, и тот делал свое дело за пять секунд, член у него как переросшая морковь. Но не будем останавливаться на половой жизни быков и коров, она уныла, раз-два-три — рывок быка, пена изо рта, глаза вот-вот выскочат из орбит, затем все кончено, бык идет жевать траву, корова едет к себе домой, вот так примитивно, не то что у нас, к сожалению, или слава богу; у Кьяртана есть жена по имени Асдис, у них трое детей.
Казалось, все складывается, как было задумано, словно Богом и министерством сельского хозяйства предназначено, чтобы Кьяртан и Асдис жили на своем хуторе. Они приспособили хозяйство к изменившемуся духу времени, и мы представляли, где в будущем заблестят красивые изгороди, в семье появились дети, и супруги оставили след в жизни местного сообщества, Асдис записывалась на разные дистанционные курсы: бухучет, английский, немецкий, математика, — хотела немного расширить свой мир и вечерами, когда дети уже спали, сидела за кухонным столом и занималась, а Кьяртан, выключив телевизор, приносил себе что-нибудь почитать: сельскохозяйственную газету «Фрейр», детектив, — тоже садился за стол; вместе им хорошо. Но человек таков, каков он есть, и прежде, чем продолжить нашу историю, нужно подчеркнуть, что Кьяртан любил свою жену, называл ее солнышком, солнечным цветком, сиянием, и совершенно прав был поэт, сказавший, что любовь — мощнейшая из стихий, сила, толкающая вперед колесо жизни и не дающая нам скатиться в серую бессмысленность. Но хотя любовь все меняет, сдвигает земли и связывает вместе две разные жизни, у нее нет полной власти над плотью и желаниями. На соседнем хуторе живет Кристин вместе с мужем, двумя детьми и свекровью.
В то время, или в середине девяностых, Кристин вдохновилась здоровым образом жизни, волна которого, как спасение и искупление грехов, охватила западный мир: новые парадигмы, новое мышление. Фитнес-центры начали появляться как грибы после дождя, их стало неисчислимо больше, чем школ, намного больше, чем церквей; инструкторы влияют на нашу жизнь сильнее, чем священники, время которых подходит к концу: они вскоре окаменеют в своих черных рясах, нараспев прославляя Бога, которого две тысячи лет никто не видел, однако мы несомненно призовем его, когда наступит конец света. Кстати, интересное совпадение: мы упомянули Бога и священников, а вывеска над входом в тренажерный зал гласит: «ТВОЕ ТЕЛО — ХРАМ», и, по убеждению тех из нас, кто приходит туда на занятия и сорок минут как одержимый крутит педали велотренажера, пот и физическое напряжение настолько очищают дух и тело, что начинаешь чувствовать Бога. Сорок минут ты находишься вне времени и жизни, только нагрузка, твое собственное дыхание, гипнотизирующий голос Валли где-то вдалеке, а затем то великое, что, похоже, наполняет дыханием жизни все живое. Однако Кристин пришла в фитнес-центр не такой продвинутой, она не была стройной и гибкой — жена фермера, имеющая обыкновение выпивать вечером полный стакан непастеризованного и необезжиренного коровьего молока с куском пирога. Она не занималась спортом, не растягивала мышцы с тех пор, как окончила школу в Акранесе, собиралась учиться на медсестру, но прошло десять лет, а она так никуда и не поступила. Много лет не делала упражнения для пресса: живот вялый, слабые мышцы, обвисшие дряблые руки, и однажды Кристин сказала самой себе: мне нужно привести себя в хорошую форму. Она смотрела утреннюю гимнастику по телевизору, стараясь сохранять ту же радостную улыбку, что и люди на экране: улыбается тот, кто в хорошей форме; она купила одежду и обувь для бега — начните с коротких расстояний, было написано в одном журнале, и Кристин бежала через двор, направляясь на пустошь, тянувшуюся во все стороны: огромное пространство со множеством склонов, холмов, впадин, лошади бродили вокруг и щипали траву круглый год, а овцы весной и в погожие зимние дни. Какие же короткие расстояния на самом деле длинные, думала Кристин, она запыхалась, еще не добежав до ограды, преодолев менее ста метров от дома. Она оперлась о столб ограды и перевела дух, собака села, радостно виляя хвостом, раньше она никогда не видела, чтобы взрослый человек бегал без явной цели. Кристин оглянулась: она хорошо знала, что Петур и его мать торчат в кухонном окне и, глядя на нее, качают головой. Проклиная все на свете, Кристин устало пошла домой, пес разочарованно плелся следом, ей не хотелось видеть злую усмешку свекрови, и она отправилась прямо в душ, мастурбировала, грубо, даже со злостью, представляла себя в фитнес-центре с двумя незнакомыми мужчинами, вероятно, в отместку сидящим на кухне, оделась, села в машину, поехала в деревню, припарковалась у белого дома; «Фитнес-центр Валли» — значилось на фасаде, который выходил на парковку, а под вывеской какой-то подросток нанес призывной красной краской из баллончика: «ДА ЗДРАВСТВУЕТ ПЕНИС!» Кристин вошла, задержалась у круглого прилавка со здоровым питанием под стеклом, у энергетических напитков в холодильнике, у полки с книгами по астрологии, над которой висело объявление на листе формата АЗ: