Но сегодня Коклос увидел и кое-что, показавшееся добрым знаком, его безумный план вполне осуществим, если в следующей битве повторится то же, что случилось нынче. Сегодня карлик попросту не успел - все произошло чересчур быстро. Будь у него хоть полчаса, чтобы приготовиться...
Пока Коклос размышлял, схватка закончилась, уцелевшие сантлакцы сбежали. Затем и ванетские воины прекратили преследование, они уже вышли из экстатического состояния, в которое ввергла их проповеди Когера, и вид усеянного телами поля напомнил о реальности. Воины рассыпались по равнине, чтобы грабить павших.
Когера гвардейцы препроводили на холм под имперское знамя. Алекиан отдал распоряжение: выслать из обоза прислугу и лекарей, пусть отыскивают раненных, оказывают помощь Войса не могли найти, и Алекиану пришлось отдать распоряжения лично. Затем он пожелал помолиться - как обычно, вместе с вдохновенным отцом Когером.
Император не прервал молитву даже когда на холм принесли едва живого Войса - этот прагматичнейший воин оказался вовлечен в самое яростное пекло боя, получил с полдюжины серьезных ран, и множество мелких ушибов. Он еще дышал, но лекари сомневались в благополучном исходе. Недолго бедняга Войс наслаждался громким титулом, совсем скоротечной оказалась его удача.
Алекиан, искоса глянул в бледное лицо воина и, не прерывая молитвы, качнул подбородком - унесите.
Коклос прошептал:
- Каким бы скверным маршалом ни был Войс, такого равнодушия он не заслужил... Что же, я потерял не очень надежного, зато весьма ценного союзника? Гангмар бы взял эти превратности войны, теперь придется изменить планы... и действовать скорее, иначе будет поздно!
Он обращался к себе, потому что больше поговорить карлику было не с кем, союзников у него не осталось.
Раненных оказалось достаточно много, а убитых - и того больше. Стремительная атака имперцев стоила войску Алекиана двух сотен латников, и почти такое же количество людей Перка было убито во время погони.
Командирам отрядов, явившихся с докладами, пришлось ждать, его величество не был склонен прерывать молитву. Так что военачальникам пришлось самостоятельно раздать распоряжения: разбить лагерь, оказывать помощь раненным, копать могилы. У них был выбор: оставаться здесь либо продолжить марш на Вейвер. Выбрали более очевидное решение.
Только теперь Коклос смог удалиться из-под имперского знамени, но сейчас подходящий момент бы упущен, исполнение плана вновь пришлось отложить. Карлик отправился к обозу и завалился спать. Он резонно предположил, что нынче больше ничего интересного не произойдет.
Молился император не меньше двух часов. Затем ему доложили, что войско остановлено. Алекиан с минуту подумал... наконец изрек:
- Нам было желательно достичь скорей города Вейвер... однако день задержки ничего не решает. Велите людям, чтобы молились Гилфингу, благодарили за ниспосланную победу, как это сделал их император... И вино. Пусть сегодня из обоза выдадут вина.
Алекиан не настолько витал в облаках, чтобы забыть: большинству воинов молитва не заметит хмеля. Он выше их, он владыка, а они - всего лишь слабые люди, обремененные недостатками.
Сантлакских дворян из местных - тех, что присоединились к армии накануне - разослали по их владениям с приказом пригнать селян. Теперь, когда Перк Первый бежал, в верности волонтеров сомневаться не приходилось, эти всегда на стороне победителя. К тому же их замки заняты имперскими гарнизонами, это весьма весомый аргумент в пользу преданности императору. Наутро армия снялась с лагеря и выступила в прежнем направлении - на Вейвер. На месте ночлега остались местные крестьяне, они рыли могилы, многие бродили между остывших костров в поисках поживы, однако ничего не сумели сыскать - имперская армия состояла из таких парней, что не оставляют за собой ничего ценного.
До Вейвера оставался дневной переход, к вечеру Алекиан собирался быть на месте. Войса везли в фургоне, его и других раненных. Тряска не шла на пользу израненному рыцарю, а лекари не решались обратиться к императору, чтобы просить остановить армию либо определить увечного на постой. Войс слишком легко сделался маршалом, теперь точно так же легко его жизнью пренебрегали. Судьба переменчива...
Коклос по-прежнему сопровождал "братца", трясся позади и уныло бурчал себе под нос, что ему прискучила война. Алекиан не обращал внимания на нытье карлика, его взор был устремлен вперед и, казалось, он снова видел дали, недоступные глазам простого смертного.
ГЛАВА 36 Юго-восток Ванета
Некромант был полностью поглощен тяжелой задачей - обеспечить точность маневра. Две линии мертвого войска должны были сойтись именно так, как он рассчитал, и брат маршал прилагал все силы, чтобы вышло. Големы замерли, сверкая на солнце полированными латами, и соединяющие их цепи сейчас были отлично видны - маскирующая магия, окутавшая тяжелые кованые звенья, действовала по-прежнему, однако теперь цепи покрывала кровь, между звеньев застряли обломки оружия, на них навалились тела людей и лошадей. Неутомимые каменные громады волокли этот лишний груз, не замечая, зато теперь мертвые тела и обломки оружия пометили линии, соединяющие големов. И кровь. Крови на металл нынче вылилось немало, и там, где окровавленные сегменты цепи соседствовали с не окрашенными в красное, казалось, будто кровь сочится в воздухе, и пустое пространство роняет тяжелые красные капли в истоптанную траву.
Зомби маршировали вслед за некромантом под раскатистую барабанную дробь, черные шеренги приближались с тылу к замершим гигантам, а те все медленней и слабей взмахивали оружием. Некромант заметил, что кое-кто из оглушенных имперских вояк пришел в себя, однако не отвлекался - пусть убираются, эти несколько жизней ничего не решат, потому что смерть уже сняла здесь достойную жатву. Кевгар победил. Он победил.
Кованые стальные шары в последний раз взлетели... и покатились по замле, вспахивая шипами неглубокие борозды, големы замерли. Тут же стих грохот барабанов, остановились и черные ряды зомби. Маневр был завершен.
Кевгар потянул с головы рогатый шлем, утер испарину и огляделся. Вокруг стало тихо. Стонали раненные, весело перекликались наемники из Ренприста, но эти звуки были слабыми и разрозненными - после того, как замолчали барабаны, тишина победила. И в тишине резко прозвучал крик Глоады.
Маршал обернулся - девушка, путаясь в длинном платье, бежала к нему, легко перескакивая через распростертые тела, спотыкаясь о брошенное оружие. Ящер, которго она выпустила из колючей клетки, давно отстал, и принцесса бросила цепочку, закрепленную на ошейнике животного. Дрендарг семенил за хозяйкой, останавливался над мертвецами, лизал кровь, нюхал - и спешил дальше. Горы вкусной еды ошеломили "малыша". Но Кевгар не глядел на ящера, он позабыл обо всем, Мир сошелся для него в крошечной точке - и точка бежала, размахивала тонкими руками, скользила в крови.
Болотница подскочила к жеребцу маршала, подпрыгнула - как будто знала наверняка, что ее подхватят, не дадут свалиться в окровавленную траву. И Кевгар отшвырнул шлем, обеими руками хватая драгоценную ношу. Хватая весь Мир, именно так, весь Мир заключая в объятия.
Принцесса, будто змея скользнула в медвежьи объятия некроманта, перекинула тощую ногу через седло, усаживаясь лицом к наезднику. Ее губы были холодными и влажными.
Она шмыгнула носом, утерлась и снова впилась поцелуем в губы маршала. А тот, неумело улыбаясь, осторожно прижимал девушку к тяжелым латам и боялся оцарапать стальными суставами налокотников. Он победил для нее. К Гангмару разрушение Мира, к Гангмару братство Черного Круга, наследие Проклятого Принца, к Гангмару все, лишь бы она была довольна. Лишь бы гордилась им. Кевгар желал быть достойным замечательной Глоады, для этого нужна была победа - и он победил. Для нее.