— Да? — Джереми, улыбаясь, смотрел на нее сверху вниз, протягивая руки все ближе.
— Мальчики сделаны «из колючек, ракушек и зеленых лягушек». Поэтому они такие злые! — торопливо закончила Гроза. Она попыталась проскочить под рукой Джереми, но он оказался проворнее. Поймав девушку за руку, он сбил ее с ног, и Гроза упала на охапку свежего, мягкого сена.
— Ах ты, маленький бесенок!
Смеясь, Джереми потянулся к Грозе, чтобы ухватить ее за руку и поднять на ноги, но не рассчитал, и его ладонь наткнулась на грудь девушки. Это нечаянное прикосновение потрясло их обоих, дыхание, казалось, замерло у них в груди. Улыбка медленно исчезла с лица Джереми, когда его изумленный взгляд встретился со взглядом Грозы. В течение показавшейся вечностью минуты они не двигались, а только смотрели друг на друга.
Летняя Гроза облизала внезапно пересохшие губы. Темно-зеленые глаза Джереми пристально следили за этим движением, не оставив без внимания пухлый, манящий рот. Казалось, он переживает какую-то внутреннюю борьбу. Проснувшиеся чувства пересилили доводы рассудка, и, наклонясь к губам девушки, он прошептал:
— О принцесса! Да ты просто искушение!
Каким бы ни был ее ответ, губы Джереми не дали Грозе произнести ни слова. К тому же мысли у нее в голове побежали с такой скоростью, что ухватить хоть одну, а тем более заговорить, она уже не могла. Сердце колотилось в груди Грозы с такой силой, что Джереми наверняка чувствовал его удары под своей ладонью, которая все еще покоилась на груди девушки.
Двигаясь и пробуя ее рот, теплые мужские губы посылали волшебные сигналы чувственности через все тело Грозы. Потом язык Джереми очертил влажный контур вокруг ее губ и проник внутрь, продолжая исследовать и словно пробовать на вкус рот девушки. Гроза потеряла последние силы, потому что испытываемое ею желание оказалось таким чудесным ощущением, какого она и представить себе не могла.
Новый, еще более острый приступ желания овладел Грозой, когда Джереми стиснул ее сосок сквозь тонкую ткань платья. Застонав, девушка придвинулась ближе и обвила шею мужчины руками, запустив пальцы в золотистые волосы и удерживая его губы на своих.
К тому моменту как Джереми оставил губы и стал покрывать поцелуями лицо Грозы, она едва дышала, дыхание ее стало коротким и поверхностным. Джереми пребывал в том же состоянии, насколько она могла судить по его затрудненному дыханию у своего уха. Какой бы невинной ни была Гроза, она все же достаточно долго росла на природе, среди животного мира, чтобы понять, что происходит, когда почувствовала, как набухает у ее бедра свидетельство мужественности Джереми. Мысль о том, что она настолько разожгла его, доставила Грозе необыкновенное удовольствие. Теперь уж он перестанет видеть в ней только девочку. И, порывисто и счастливо вздохнув, она приникла к губам Джереми.
Его поцелуи становились все настойчивее, и Гроза безраздельно отдавалась им. Девушке не довелось узнать, как далеко им удалось бы зайти, потому что именно в этот момент кобыла потребовала к себе внимания, огласив конюшню громким ржанием.
Джереми резко прервал поцелуй и уставился на пылающее лицо Грозы. Выражение изумления на его лице сменилось мрачностью.
— Проклятье! Извини меня, Гроза. В моем возрасте следует лучше владеть своими чувствами.
Гроза смотрела на него с болезненным смущением.
— Извинить тебя? — слабо откликнулась она. — За что?
— Я не должен был так забываться, — сказал он, отодвигаясь от Грозы и садясь на сене. Он отряхнул с одежды соломинки, стараясь не встречаться с девушкой взглядом. — Мне нет никакого оправдания.
Гроза поднялась, заправила выбившуюся блузку.
— А что такого ужасного ты сделал, Джереми? — спросила она с нарастающим раздражением. — Ты поцеловал меня! И мне это понравилось! Тебе, по-моему, тоже! Так в чем же дело?
Он сердито посмотрел на нее, злясь скорее на себя, чем на Грозу.
— Боже мой, Гроза! Я в два раза старше тебя! Для человека моих лет непростительно пользоваться неопытностью такой, как ты, девушки! Твой отец был бы прав, если бы обвинил меня в безумии.
Теперь разозлилась и Гроза, в ее больших глазах заблестели слезы.
— Посмотри на меня, Джереми! Мне семнадцать лет, я вполне взрослая женщина!
— Я заметил, — сдержанно ответил он. — Тем не менее это не меняет того факта, что я только что чуть не переспал с тобой прямо на сене. Ты доверяла мне, а я едва не разрушил твою веру. Это целиком моя вина. Ты молода и невинна. Я могу лишь сказать, что с моей стороны это больше не повторится. Даю тебе честное слово.