Людовик прокашлялся.
– В Пуатье я услышал от одного священника, что наш брак не будет благословлен потомством из-за близкого родства.
Алиенора горестно взглянула на него:
– Священники часто говорят от себя, а вовсе не передают слова Бога. Разве церковь не связала нас браком, разве не она благословила нас с самого начала? Так неужели та же самая церковь теперь передумала из-за какой-то прихоти? – Она заговорила с жаром, и птица сразу разволновалась, захлопала крыльями. Алиенора снова ее успокоила и обуздала свой гнев.
– Да. – У Людовика словно от сердца отлегло. – Конечно, ты права. – Он потер лоб.
– Я прикажу сокольничему поставить здесь насест для нее, – сказала Алиенора.
Людовик выдохнул, понуро ссутулился. Она увидела темные круги у него под глазами – признак огромной усталости – и кивнула на кровать рядом с собой.
– Иди сюда, – предложила она. – Поспи немного, и голова прояснится.
Он повалился на кровать, растянулся и почти мгновенно уснул. Алиенора посмотрела на его длинные руки, ноги, светлые волосы и красивое лицо, затем взглянула на сокола с коричневыми пятнами на белом оперении, и содрогнулась.
Глава 12
Париж, весна 1140 года
Алиенора была занята все утро: ходила на мессу с Людовиком, отвечала на письма из Аквитании, принимала просителей, но в конце концов нашла немного времени и для сестры, которая примеряла новые платья.
Самый красивый наряд предназначался для празднования Дня святой Петрониллы в последний день мая. Розовый шелк удивительно подчеркивал красоту каштановых волос и глаз цвета лесного меда. Многие отмечали, что Петронилла пошла в бабку, Данжероссу де Шательро, феерическую красавицу, прославившуюся тем, что бросила мужа и убежала с любовником, дедушкой Алиеноры и ее сестры, Гильомом IX, герцогом Аквитании. Впрочем, никто не вспоминал тот давнишний скандал. В основном говорили о том, какой красавицей становится Петронилла.
Платье расшили сотнями маленьких жемчужин. Они повторялись и на двойном поясе платья и в кольцах Петрониллы. Еще больше жемчуга сверкало в косах и по краю вуали. Алиенора не просто потакала прихотям маленькой сестренки. Для нее это было торжество в честь вступления Петрониллы во взрослую жизнь. Роскошный наряд свидетельствовал о том, что сестра защищена богатством и властью, а потому – неприкасаема. Одежда точно так же служила оружием и защитой, как рыцарский меч и щит.
Петронилла взмахнула юбками, позволив взглянуть на лодыжки, обтянутые шелком, и вышитые туфельки.
– Отец очень бы тобой гордился, – произнесла Алиенора.
– Жаль, что его здесь нет. – Петронилла перестала улыбаться, но ее глаза тут же зажглись, когда она увидела в дверях Рауля де Вермандуа.
– Рауль, что вы думаете? – Она подскочила к нему и закружилась.
Он смотрел на нее как громом пораженный.
– Мне кажется, я сплю, – вздохнул он, – а вы прекрасное видение.
Петронилла расхохоталась и затанцевала вокруг него, легкая как перышко.
– Нет, я из плоти и крови. Убедитесь! – И она протянула руку.
Он взял ее пальцы и склонился над ними.
– В таком случае вы не видение, а красавица, – с поклоном вымолвил он и достал из-за спины тонкий собачий ошейник, украшенный розовой косичкой и жемчужинами в несколько рядов. – До меня дошли слухи насчет одного нового платья, – пояснил он, – и я подумал, что Бланшетте следует соответствовать своей хозяйке.
Петронилла захлопала в ладоши, с восторженным криком бросилась ему на шею и поцеловала в щеку. Затем она снова закружилась по комнате и, подобрав собачонку с полу, поменяла прежний кожаный ошейник на новый.
– Идеально, – одобрил Рауль. – Вы само совершенство. – И, отвесив церемонный поклон дамам, удалился.
Алиенора смотрела ему вслед, чувствуя в душе признательность за такую заботу. Рауль заменил Петронилле отца, одаривая вниманием, в котором она нуждалась, и отгоняя назойливых юнцов.
Оставив сестру на попечение портних, Алиенора отправилась искать Людовика. В последнее время он отдалился, с ним стало трудно, и ей приходилось немало трудиться, чтобы сохранить свое влияние. Она так и не зачала после выкидыша, да и Людовик несколько раз не смог исполнить свой долг, после чего мчался в церковь молить о прощении за какой-то грех, лишивший его мужественности. Но и в тех случаях, когда он выполнял супружеские обязанности, результатов это не давало – месячные приходили регулярно. И по-прежнему вокруг так и кружили хищники, выжидая момента.