– Мерлин!
– Ладно, не важно.
Тропа неожиданно свернула, показалась между двумя древними тисами, и в глаза им ударил солнечный свет. Они вышли на длинную, неестественно прямую дорогу, заросшую травой и полевыми цветами. Дорогу окаймлял нестриженый кустарник.
Шелби поймал ее под локоть.
– Мерлин! – повторил он.
Она скинула его руку:
– Зачем мне нужен этот новый гардероб? Ненавижу новую одежду! От нее все чешется!
Шелби улыбнулся. Она посмотрела прямо ему в лицо:
– Давай, смейся надо мной. Все надо мной смеются. Думают, я не вижу. А я все замечаю. Просто у меня нет времени на… на…
– На то, чтобы их убить?
Она раскинула руки:
– Ну вот чем им нехороша моя одежда? Чем нехороша моя прическа? И неужели я так плохо разговариваю? Я не хочу учиться, как надо правильно «жить в этом мире».
Заброшенная дорога привела к полуразрушенному зданию – маленькой круглой церкви, заросшей виноградной лозой. Шелби обнял Мерлин за плечи и стал по-дружески утешать:
– Не плачь.
– Я и не плачу!
Он дотронулся до ее щеки и проследил пальцем мокрую дорожку, затем усадил девушку на одну из каменных плит, окаймлявших ступени церкви, и опустился рядом на колени, протягивая носовой платок. Мерлин высморкалась. Шелби наблюдал за ней, склонив голову набок.
– Я хочу ему нравиться, – сказала она.
– Знаю.
Она приложила указательный палец к нижней губе:
– Но это бессмысленно, да? Он никогда не будет хорошо ко мне относиться.
Шелби усмехнулся:
– Ну… Насчет этого я не уверен.
– Мы с мистером Коллеттом уже почти закончили с говорящей коробкой. Осталось провести только одно испытание. Может быть, скоро я смогу уехать домой.
Шелби быстро взглянул на нее:
– А дома тебе не будет одиноко?
У Мерлин сдавило в горле от внезапно навернувшихся слез. Она кивнула и спрятала нос в хрустящих складках платка.
– Ну и не уезжай тогда, – сказал он ей очень мягко. – Нам будет не хватать тебя. Каждому из нас. – Он помолчал, а потом, поморщившись, добавил: – Включая моего брата. Моему глупому надутому брату, пожалуй, больше всех.
– Да, – согласилась Мерлин, – он действительно глупый и надутый.
Шелби поднялся на ноги и с улыбкой подал ей руку:
– Самый глупый на свете. Пойдемте, изобретательница мисс Мерлин, а то этот глупый надутый человек пошлет за нами своих глупых подчиненных, и они схватят нас до того, как мы доберемся до этой крайне необходимой шестеренки.
Она соскочила с каменной плиты, чувствуя себя уже немного лучше, хотя ничего и не изменилось. Шелби всегда находил способ вернуть ей хорошее настроение. Она пошла за ним по тропинке, огибавшей эту маленькую странную церквушку, которая пряталась на поляне посреди глухого леса. Старые деревья снова сомкнулись за их спиной, но вскоре лес кончился. Мерлин и Шелби оказались в нескольких футах от высокой каменной стены, окружавшей обширные владения герцога. Неподалеку виднелись аккуратно расчищенная дорога и железные ворота. Ворота были закрыты и заперты. В отличие от главного въезда в Фолкон-Хилл, где у триумфальной арки стояли лакеи в ливреях, у этих ворот сторожа не было. Шелби большим железным ключом открыл их, вышел вместе с Мерлин за пределы поместья и снова запер ворота.
Лавку жестянщика она увидела сразу и совсем недалеко. Фургон его украшали веселые разноцветные ленточки и коллекция медных горшков. Хозяин сидел на бревне рядом с шатром, поставленным у самой стены поместья, и постукивал по железной ручке кофемолки. Вокруг больше никого не было. За воротами Фолкон-Хилла гравийная дорога заканчивалась и переходила в грунтовую колею, которая терялась в лесу. Мерлин и Шелби подошли к жестянщику, и тот поднял голову.
– Доброе утро, – пробормотал он и поднялся на ноги: высокий жилистый человек с сединой в волосах. – Мадам, сэр, желаю вам всего хорошего с утра!
– Папа, кто там? – Из шатра выглянула молодая женщина. – Ах, это тот человек, который купил ленточки.
Женщина откинула полотнище и вышла. Ее стройную фигуру подчеркивало глубокое декольте. Черные волосы были распущены, в них серебрилась ранняя седина. Мерлин решила, что эта женщина очень красива.
– Сузанна, – сказал Шелби, – как я рад, что мы снова встретились.
– Милорд. – Она сделала игривый реверанс. Затем быстро прошла к фургону. – Снова ленточки для вашей дамы, милорд?
– Нет, – рассмеялся он. – Ты и так уговорила меня купить на три дюжины больше, чем я собирался.
Сузанна опустила глаза, а Шелби прошел мимо жестянщика и прислонился к фургону рядом с ней.
– Вы сами так решили, милорд. Вы сказали, они все такие красивые!
– Я сказал, что они красиво смотрятся на тебе!
Сузанна провела пальцем по растрескавшейся краске фургона, наблюдая за Мерлин из-под опущенных ресниц.
– Мисс Ламберн пришла посмотреть, есть ли у вас та шестеренка, о которой я спрашивал, – сказал Шелби.
– Да-да, – засуетился жестянщик. – Я сейчас вынесу вам все, что есть.
Он скрылся за фургоном. Шелби обернулся к Сузанне и улыбнулся:
– Ты уже сделала всю работу, Сузанна?
Она, продолжая отковыривать облупившуюся краску, кивнула. Шелби взял ее за подбородок и, посмотрев в глаза, сказал:
– А хорошо бы пропустить стаканчик того португальского вина.
Женщина склонила голову, и даже Мерлин увидела в этом движении явные признаки кокетства.
– Прямо сейчас, милорд? И для дамы тоже?
– Нет, спасибо, – ответила Мерлин.
Взметнув вихрь темных юбок, Сузанна развернулась и исчезла внутри шатра. Шелби смотрел ей вслед, и на губах его играла какая-то особенная улыбка.
Мерлин нахмурилась. Сузанна, конечно, была хорошенькой, но уж точно не такой красивой, как Жаклин. Мерлин не понравилась та искра интереса, которая вспыхнула в голубых глазах Шелби при виде дочки жестянщика. Она подошла ближе и сделала вид, что разглядывает помятый горшок, болтавшийся на стенке фургона.
– Она тебе нравится? – спросила Мерлин. Голос ее заглушал лязг и скрежет скобяных изделий, которые перебирал жестянщик с другой стороны фургона. Шелби, усмехаясь, оглянулся:
– Боюсь, я совершенно очарован.
– Она не очень-то хорошая.
– Да?
– Со мной она даже не поздоровалась.
– Правда? – Он оперся локтем о фургон. – Но, видишь ли, меня она ослепила не манерами, а кое-чем другим.
– Жаклин гораздо лучше.
Шелби сухо посмотрел на нее:
– Для тебя – может быть. Но со мной она ведет себя вовсе не хорошо.
– И гораздо красивее.
Он бросил на нее хмурый взгляд. В это время из шатра показалась Сузанна с бутылью и двумя глиняными кружками в руках. Дойдя до угла фургона, дочь жестянщика остановилась. Волосы упали ей на лицо.
– Идите сюда, милорд, – прошептала она из-за угла. – А папа пока покажет миледи свои безделушки.
Шелби с готовностью двинулся к ней. Когда Мерлин тихо шепнула: «Глупец», он на мгновение остановился, замер, но тут же встряхнулся и уже через несколько секунд игриво обнимал Сузанну за талию.
– Мое вино, дорогая, – произнес он и потянулся за кружкой.
Сузанна отвела его руку в сторону.
– Вы жадный, милорд, – сказал она и повернулась так, что угольно-черные волосы ее упали Шелби на плечо.
Мерлин увидела, как он склонился и куснул Сузанну за белую шею, одновременно пытаясь достать кружку. Руки их соприкоснулись.
– Да, – согласился Шелби. – Я жадный.
Мерлин поморщилась. Из-за фургона появился жестянщик с коробкой, громыхавшей при каждом его шаге. Не обращая внимания на обнимавшуюся парочку, он отцепил одну из деревянных панелей фургона – получился вполне удобный стол. Жестянщик водрузил на него коробку, полную всякой металлической дребедени.
Мерлин слышала, как хихикает Сузанна, и укоризненно посмотрела на ее отца. Мужчина ответил ей невозмутимым взглядом и кивнул в сторону коробки:
– Если вам нужна шестеренка, то она здесь.
Мерлин с сомнением посмотрела на груду железного мусора:
– Мне нужна геликоидальная шестеренка Вокансона на три шестьдесят четвертых дюйма.