– Да, я знаю, он очень любит тебя.
Мерлин взглянула в его глаза, пытаясь понять, почему они так блестят.
– Но видишь ли… – он потеребил кольцо у нее на пальце, – мне вовсе не нужно искать себе другого ежика. Мы помолвлены и скоро поженимся, Мерлин. И ты вместе с ежиком останешься жить здесь, со мной.
– Мы помолвлены? – переспросила она.
– Да.
– Помолвлены? В самом деле?
Он уверенно посмотрел ей в глаза:
– Да.
Мерлин перевела дыхание:
– О Боже… я этого не помню!
– Я знаю.
– Но… пожениться! Вы имеете в виду, что действительно хотите жениться на мне?
– Очень хочу.
– А зачем?
Рансом перестал теребить кольцо и взял ее ладонь в свою:
– Я понял, что не могу без тебя жить.
– Ох, – вздохнула она.
– Мерлин, ты же не передумаешь, правда? Ты ведь не… возьмешь свое слово обратно?
– Но… ведь… ох…
Он выпустил ее руку, встал и отвернулся.
– Так я и знал, – сказал он. – Боже… так я и знал.
– Что вы знали? – воскликнула Мерлин. Внезапно прозвучавшие нотки отчаяния болью отозвались в ее душе.
Он взглянул на нее через плечо:
– Я не могу тебя принуждать. Нельзя же заставить тебя сдержать обещание, если ты его даже не помнишь.
– Обещание…
– Ты сказала, что выйдешь за меня.
Мерлин закусила губу.
– Но ты этого не помнишь. – Он всплеснул руками. Мерлин зажмурилась. – Ты даже не помнишь меня!
– Может быть, если я как следует постараюсь…
Он отвернулся:
– Нет. Я освобождаю тебя.
– Постойте, – воскликнула Мерлин, – подождите, я…
Он покачал головой:
– Ты же не можешь выйти замуж за человека, которого не знаешь. Ты только видишь мое лицо, фигуру, одежду… и эту комнату. Разве ты можешь взять на себя пожизненное обязательство, зная только это?
– Но ваше лицо мне нравится. И ваша фигура тоже. И одежда у вас очень хорошая… правда, я думаю, вряд ли она останется такой чистой, если мы с вами долго пробудем вместе.
– Мерлин, ты же знаешь, это для меня совершенно не важно, важно только… – Он замолчал и прикрыл руками глаза. – Хотя ты ведь не помнишь, правда? Ну, как мне рассказать, что я чувствую? Каково мне приходить к тебе, зная, что я для тебя лишь незнакомец, и говорить о том, как люблю. Говорить, что и ты тоже меня любила. И что когда я попросил тебя оказать мне честь, – голос его дрогнул, – стать моей женой, ты смотрела на меня с такой радостью и сказала «да»!
– Мне на самом деле так жаль, что я это забыла.
Рансом отвернулся к окну:
– Мне тоже жаль.
– Может быть, если бы вы мне напомнили, где мы с вами были при том разговоре…
Широкие плечи его распрямились. Не поворачиваясь, он поднял руку и указал за окно:
– Вон там, перед этим розовым кустом. Было утро, и солнце как раз только тронуло бутоны, и утренняя роса наполнилась ароматом.
Таддеус саркастически фыркнул.
– Звучит замечательно! – Мерлин нахмурилась, глядя на слугу.
Герцог обернулся, и вид его мужественного профиля вызвал у нее приятное волнение. На одну долгую секунду взгляд его скрестился со взглядом Таддеуса.
– Я знаю, – сказал Таддеусу герцог, понизив голос. – Ты никогда не одобрял моего стремления.
Таддеус проворчал:
– Как будто вас так заботит, что я думаю.
Мерлин неуверенно взглянула на старого друга:
– Тебе не нравится мистер герцог?
Тот отвернулся к подносу с чаем.
– Ничего, сойдет. Мне встречались и негодяи похлеще. – Он составил тарелки и мрачно добавил: – Правда, это было на лошадиной ярмарке, и они прятались за шторкой кукольного театра.
Мерлин бросила взгляд на герцога, опасаясь того, как он воспримет оскорбление. Но высокий мужчина лишь задержал на Таддеусе взгляд, а затем слегка кашлянул, прикрывая рот рукой, и вновь отвернулся к окну.
Она прикусила губу, нахмурилась и снова вопросительно посмотрела на Таддеуса. Тот пожал плечами:
– Я же сказал, мисс Мерлин, этот сойдет. Все-таки герцог же. – Он со звоном уронил ложечку на поднос.
В устах Таддеуса это была высокая похвала и полное одобрение.
– Простите меня, мистер герцог, – сказала Мерлин. – Но… не могли бы вы сказать… уже была назначена дата… ах…
– Сегодня.
Он даже не обернулся, произнеся это слово, и оно будто повисло в воздухе между ними.
– Ой.
– Конечно, сейчас об этом не может быть и речи.
– Не может?
Он вытянул руку и оперся об оконную раму. Хриплым голосом он заговорил, глядя вниз на подоконник.
– Тебе нужно время, чтобы поправиться. И чтобы заново меня узнать. Может быть, я смогу… может быть, так случится, что ты снова… – Он выпрямился и резко развернулся. – Я завоюю тебя еще раз. Я должен. Я ведь так долго ждал и боялся, что ты для меня потеряна. Видеть, как ты здесь лежишь, опасаться за твою жизнь… и теперь, когда Бог услышал мои молитвы, – он горько усмехнулся, – обнаружить, что я все потерял!
Мерлин покусывала губу:
– Да, я понимаю, это так обидно.
– Обидно!.. – Глаза его сузились. Он резко шагнул к ней. – Ты и в самом деле забыла меня, если думаешь, что мне просто обидно.
При его приближении Мерлин втянула голову. Она не знала, что означают его решительно стиснутые челюсти. Однако возле кровати он опустился на колени, взял ее руку и поднес к своему лицу.
– Я не очень терпелив, – его дыхание щекотало ей кожу, – но я ждал… Боже, это оказалось так долго! И все же как-нибудь, – пальцы его стиснули ее руку, – я сумею подождать еще…
– Ну, на самом деле, мистер герцог… если у вас такие сильные чувства…
Он неожиданно отпустил ее:
– Нет! Я должен дать тебе возможность все хорошо обдумать. Иначе это будет нечестно. Я не смогу взглянуть даже на свое отражение в зеркале.
– Я думаю, все не так страшно.
Он поднялся на ноги:
– Лучше я уеду. Тебе нужно время. А я сам себе не доверяю. Может случиться, что я… – он поднял глаза и уставился в какую-то неясную точку вдали, – что я больше не смогу этого вынести.
– О Господи, – Мерлин потрогала нижнюю губу. – Уедете? Но куда?
Он прикрыл глаза своей широкой ладонью:
– Не знаю. Возможно, в Италию… или Бразилию. Мне нужно подумать.
– Как насчет Челтенхама? – предложил Таддеус. – Я слышал, в этом городке уважают хорошую трагедию.
Герцог не ответил, поглощенный своими мрачными размышлениями, но, услышав последние слова, он спрятал лицо в ладонях. Казалось, все тело его напряглось.
– Ну вот видишь, что ты наделал, Таддеус! Пожалуйста, мистер…
– В армию, – произнес герцог, роняя руки. – Куплю себе капитанский чин.
– В армию? – вскрикнула она. – Но мы же, кажется, воюем?
– Да, конечно. Воюем с тем французишкой. Я смогу облегчить свои страдания, если вгоню саблю в его черное сердце.
– Но вас же могут ранить! И даже убить!
Его полные страсти глаза внимательно посмотрели на нее:
– А тебе разве не все равно?
– Ну, мне… ох… нет, мне не все равно! Я ведь даже еще не успела как следует вас узнать! – Мерлин опустила глаза и повертела кольцо на пальце. Она не могла выдержать его полный страсти взгляд. – То есть я хотела сказать, не успела узнать вас снова.
– Ах, Мерлин, я так тебя люблю…
Это было сказано так нежно, с такой внезапной и мягкой теплотой, что она едва поверила своим ушам. Она украдкой взглянула из-под ресниц. Все это казалось уж слишком невероятным. И сам мужчина, и его комната производили впечатление такого грандиозного великолепия, с какими Мерлин никогда не сталкивалась раньше. Если бы не присутствие Таддеуса, она просто решила бы, что это сон. Но герцог был настоящий. И этот удивительный, волнующий ее мужчина такими глазами смотрел на нее и говорил, что любит…
Вдруг он прервал ее размышления, двинувшись в сторону двери:
– Я не должен здесь оставаться. Ты же видишь, я чуть ли не заставляю тебя.
– Нет, подождите, – сказала Мерлин.
Рука его легла на дверную ручку.
– Мерлин, дорогая, я не могу просто ждать. Если тебе дорога свобода выбора, не проси меня остаться.
– Но…
Он открыл дверь: