В-третьих, я периодически наведывался в больницы и морги – и тут, к счастью, ничего. Заходил на автостанции, вокзалы, опрашивал водителей, кондукторов, проводников, случайных прохожих – не видели ли они мою девушку, которая исчезла, не оставив мне весточку. Никто не видел или видел, но не обратил внимания.
И так день за днем – мои поиски заводили меня в тупик. Ни одной зацепки. Ни одной верной дорожки, чтобы прийти к ней и больше не отпускать. Ничего, что могло бы успокоить меня.
Я помешался.
Под сумерки холодного летнего дня по уже сложившейся традиции я зашел в «Винный погребок», купил бутылочку красного полусладкого и направился в тот самый парк.
Найдя свободную скамейку, я расположился на временном обиталище, открыл приготовленным штопором бутылку вина и начал пить прямо из горла, глядя на беспросветное серое небо, на верхушки деревьев, что прогибались от северного ветра, заставляющего ежиться мимо проходивших горожан, одетых не по погоде. Меня согревали теплый джемпер с воротом и терпкое вино. А также мысль, увядающая с каждым прожитым днем, что Виктория вот-вот подойдет, сядет на скамью, положит голову на мое плечо и прошепчет: «Теперь я – твоя. Безраздельно и всецело».
Пока я думал, как найти Викторию, ко мне незаметно подошел старик, одетый в строгий черный плащ, с фетровой шляпой на голове, и спросил:
– Можно присесть?
– Если хотите.
– Знаете, – перед тем как сесть, он вытер скамью платком. На тощие колени, которые скрывал плащ, положил зонт. – Знаете, брожу по городу битый час. Холодно. Одиноко. Не с кем поболтать. И вижу вас, молодой человек…
– Алексей.
Протянул руку, чтобы поздороваться.
– Геннадий.
Крепкое мужское рукопожатие. Старику хоть и за семьдесят, а порох еще остался в пороховницах.
– Вижу вас, Алексей, и думаю, может, рискнуть и поболтать с молодежью. По голове же не ударят.
– А кто нас знает, Геннадий.
– Можно Гена.
– Хорошо. Хотите выпить?
– Я бы с удовольствием… да здоровье не позволяет.
– Как хотите.
– Погода сегодня осенняя, – подмечает старик. – Аж мурашки по коже.
– Есть такое.
– Почему пьешь в одиночестве?
– Не хочу никого видеть. Плохо мне.
– Понимаю, понимаю. Сам когда-то был молодым.
– Гена, вы когда-нибудь по-настоящему любили?
– О, да! Мне повезло в этом смысле. Любовь не обошла меня стороной, – он улыбнулся. Достал из кармана другой – чистый – платок и высморкался. – Еще в восемнадцать я полюбил свою будущую жену. Прекрасно! Мы прожили хорошую жизнь. Честную.
– Честную?
– Ну… честную по отношению, прежде всего, к себе, а потом уже к другим. Уважение и терпение через обиды и мелкие ссоры – само по себе труд. Поймешь, когда женишься.
– Где ваша жена?
– Ненадолго покинула меня.
– Я… – я смолк, когда он пристально уставился на небо.
– Всегда считал, что я буду ждать Жульен. Но жизнь распределила по-иному. Она меня ждет. Больно жить без нее. Непривычно. По-другому. Гордую осанку держу благодаря внучке, которая так похожа на Жульен. И не только внешностью.
– Когда ее не стало?
– Минуло пять лет.
– …
– Как пять минут прошло. Так и не привык. И уже не привыкну, по всей видимости.
– Какой она была?
– Разной.
– Разной?
– Да. Когда надо было – рассудительной, даже холодной. Нежной и заботливой. Мудрой… и готовой на любую жертву ради нас – семьи. Не жалела себя. Была строгой и вредной. Разной.
– Теперь понимаю, о чем вы.
– А что с твоей любовью? Нашел и потерял?
– Как вы догадались…
– Не надо быть Шерлоком, чтобы понять очевидное. Молодой, красивый человек… сидит в парке, пьет в одиночестве, на пронизывающем ветру…
– Пытаюсь заглушить боль вином.
– Не хочу расстраивать – не поможет. Пробовал на себе. Лишь хуже.
– Согласен, только хуже.
– Расскажите, Алексей, о вашей возлюбленной – от этого больше проку будет.
– Вы хотите?
– Если бы не хотел, не подсел бы.