– Точно. Совсем опьянел.
И я рассказал.
Можно сказать, излил душу. Говорил и говорил. Не упускал ни одной детали, не стесняясь, что меня засмеют. Моя возлюбленная убежала от меня, потому что ей желает смерти родной отец из другого мира, из мира сновидений.
Надо отдать должное старику: он слушал вдумчиво, понимающе покачивая головой, ни разу не перебил.
Ни одного вопроса. А в глазах – участие, переживание, даже боль.
Или почудилось?
– Удивительная история. И, конечно, для вас – печальная.
– Что же мне делать?
– Что ж. Я хотел прервать вас и закричать: «Почему, Лешенька, не догадался развешать по всему городу и в близлежащих городках объявления о пропаже девушки?»
– Кстати…
– Могли быть проблемы с властями.
– Я, наверное, так и сделаю.
– Подожди, – он засмеялся. – Я хотел прервать, но не стал. А почему?
– Почему?
– Не хочу раньше времени ошибиться и выставить себя дураком. Уделите мне еще времени. Думаю, что вы не пожалеете.
– Что нужно делать?
– Проводить меня до дома. До моей личной библиотеки.
Шли долго.
В силу возраста Геннадий не спешил; шел как английский джентльмен после званого ужина – держал осанку, вытягивал носочек.
Я покорно плелся за ним. Не показывал вида, что хочу бежать и как можно быстрее найти ответ.
Она – писатель, думал я, это многое бы объяснило.
Мы зашли в частный сектор, ухоженный и чистый, закрытый от других каменными стенами забора. На одной-единственной улице – ни души. Широкая дорога, вдоль которой красовались пышные кроны сосен и невысокие фонари, вымощенные камнем пешеходные дорожки, зеленые газоны, низкие кованые заборы и богатые дома, один круче другого.
Открыв дверь одноэтажного каменного дома с причудливой мансардой, мы оказались в холодном и плохо освещенном тамбуре.
– Разувайся. Ботинки вот сюда, – показал рукой на лоток, где стояла одна пара грязных туфель.
Внутри дома – простор, темень, повсюду ковры, как и сквозняки, запах залежалого антиквариата.
– Удивлен?
– Что?
– Думал, что я купаюсь в богатстве?
– Честно – да.
– Так многие думают, – он улыбнулся и без лишней фамильярности повел меня в библиотеку. – Когда-то этот район был другим. Лучше. Всей улицей встречали праздники, провожали усопших, помогали несчастным. Были сплоченными и дружными. Как и многие после войны. Как жаль… жаль, что сейчас все иначе. Поколение из поколения – меняется. Я – старею и ворчу. Обычный ход вещей.
– Ход времени велит нам смотреть друг на друга как на зверей, – поддержал разговор я.
– Хорошо вы, Алексей, подметили. Разучились мы уважать самих себя, не говоря уже о других.
Для библиотеки была отведена небольшая комнатка. От книг – по большой части старых, потрепанных временем – глаза разбегались. Пыльные полки прогибались.
– Моя гордость!
– Впечатляет.
– Сколько себя помню – столько и собираю книги. Конечно, не все прочитаны. Времени уже не хватит. Сейчас вот зрение подводит. Внучка иногда читает – и то праздник.
– У вас книги разбиты по категориям, – заметил я.
– Да. Только не так бездушно, как в магазинах. Смотрите сюда: «Любимые книги Жульен», «Для внучки», «Лучшие книги 70-х». И так далее.
– Классно придумали.
– Спасибо, – он схватил очки с журнального столика, на котором светил абажур. – Пора перейти к делу. И так долго рассусоливал.
Геннадий направился к разделу: «Лучшее из мира фантастики за последнее столетие». Раздел был внушительным. Девять полок.
– Если память не врет, ищем книгу «Боги или демоны?». Имя автора не помню. Вы верхние пять полок, я – нижние, оставшиеся.
– Вы уверены в названии? – удивился я.
– Уверен, что в названии есть слова «боги» и «демоны».
– Как-то не вяжется.
– Конечно. Конечно. Вы ведь, Алеша, не знаете, почему главной героине грозит смерть от рук собственного отца, живущего в другом мире?
– Не знаю.
– Поэтому засомневались. На досуге прочитаете и все поймете. Главное найти. Вы ищете?
– Да. Может, расскажете?
– Ненавижу, когда мне пересказывают книги. Не говоря уже о чем-то большем. Даже не просите.
Поиски снова зашли в тупик. Мы смотрели в четыре глаза по несколько раз на одни и те же книги – и не видели.
Книги не было.
– Куда же я поставил ее? – ворчал Геннадий и суетливо подбегал то к одному разделу, то к другому. Я хвостиком за ним. – Вот же память стариковская! Скоро не вспомню, как зовут жену.
Искали долго. Больше часа. За это время, чтобы старик так сильно не переживал (а переживал, словно подвел сотню людей), я пытался вести светскую беседу, как мог, как умел. Вопросы у меня не клеились, зато он был мастаком по этой части. Он спрашивал, я – рассказывал. По-честному.