За столпами вязов моему взору открылась деревня, спрятанная среди зеленых холмов, которые прятались в белесоватых прядях облаков.
Деревня была небольшой, но уютной. Десятка три домиков с соломенными крышами, побеленными стенами и ухоженными садиками, огражденными литыми заборами. Белоснежная церковь с одиноким куполом, пронзающим клинком небо; рядом – двухэтажное деревянное здание. Несколько мельниц возле русла узенькой змейки-реки; их колеса вальяжно и нехотя крутились. На западе раскинулся парк, который обступали молодые березы: в центре красовался работающий фонтан, украшенный по периметру красным маком; то тут, то там были установлены скамейки с газовыми фонарями. За парком – на окраине деревни – было кладбище, где надгробные малахитовые камни сливались с травой.
Когда я спускалась по холму, встретила седоволосого старца, одетого в длинную рубаху, подпоясанную ремешком. Он глядел на солнце, опираясь руками на изогнутый сверху посох; недалеко от него паслись козы. Старик тяжело дышал, хрипел.
– С вами все хорошо? – спросила я, щурясь от солнца.
– А как может быть иначе? – он обернулся и пристально посмотрел в мои глаза. Изучал. Долго. – Как странно, ты так похожа… жаль, мои глаза меня подводят.
– На кого я похожа?
– На дочь Основателя.
– Основателя?
– Ты не знаешь Основателя?
– Нет.
– Значит, не местная, – он подошел ближе и спросил. – Можно тебя попросить выполнить одну просьбу?
– Вы не сделаете мне больно?
– Я? – он хрипло засмеялся. После смеха старика настиг сильный кашель, от которого он побагровел, а желтоватые глаза налились слезами. – Ох! Ну и насмешила ты меня, девочка. Такое сказать про старика, который и муху убить не может. Потому что считает, что каждая тварь имеет право на жизнь. Это к сведению. И по поводу просьбы: повернись спиной, собери волосы в пучок и обнажи шею. И не спрашивай зачем.
Я сделала, что просил меня старик.
– Не может быть! – прошептал он и провел холодной, шершавой рукой по родимому пятну, бравшему начало со спины и, ширясь, поднимавшемуся до самого затылка. – Ты – она!
Я обернулась. Старика покачивало, он выронил посох из рук и рухнул на колени. Прямо в мои босые ноги.
Трижды преклонился.
– Что вы делаете? И кто я?
– Вы единственная наследница Основателя – Викториана! – торжественно объявил он.
– Меня зовут Виктория.
– Мы должны немедля идти в деревню. Такая новость! Такая радость! Это ведь ЧУДО! Мы не надеялись вас увидеть. Потеряли всякую надежду. Пять долгих лет… и теперь вы здесь! Вот ведь СЧАСТЬЕ на голову старика.
Какой интересный сон, подумала я, и мы поспешили в деревню. На встречу с отцом, которого у меня никогда не было. Волнующие чувства, перемешанные с дрожью по телу, как от ветра в летние сумерки.
Навстречу нам попались мальчишки лет пяти, озорно играющие кожаным мячом прямо на выжженной от солнца дороге, поднимая облака пыли и мелкие камушки. Они громко кричали друг на друга и так были поглощены игрой, собой, что даже не взглянули в нашу сторону. Зато одна баба в платье до колен и белой косынке на голове, из которой вынырнула широкая коса до бедер, заметив нас, сначала замерла, побледнела, словно увидела привидение, а потом быстро-быстро опустилась на колени и давай причитать, хваля Бога за его милосердие и доброту.
– Что с ней? – спросила я.
– Она узнала тебя.
– Так каждый будет на меня реагировать?
– Да.
– Не привыкла я к такому вниманию. Обычно никто меня не замечает, пока не натолкнутся.
Как на моль, которая прячется в шкафу…
– Пора привыкать.
– Я скоро проснусь, и сказка кончится, – печально заметила я.
– А кто сказал, что это сон?
– Ну, я… закрыла глаза и уснула. Проснулась принцессой, которую все обожают. Конечно, я во сне.
– Тебе еще многое надо будет узнать. Понять. Основатель поможет тебе разобраться. Скажу лишь одно: это не сон.
– Тогда что?
– Мир, который способен менять, разрушать, спасать.
Больше я вопросов не задавала. Боялась потеряться в абсурдности происходящего.
Как оказалось, отец-основатель жил в двухэтажном деревянном доме, окруженном ухоженным и благоухающим садом, в котором нашлось место для карликовых яблонь. Дом был обит лакированными дощечками с узорчатым орнаментом. Окна, круглые и большие, с вырезанными из дерева наличниками, были увиты лозами винограда. Двери отсутствовали – лишь ворох светло-коричневых бисеринок, насаженных на нити, создающий полотно, скрывающее от чужих глаз жизнь Основателя. Соломенная крыша с громоздкой каменной дымовой трубой, на которой сидел отлитый из бронзы кот, зализывающий себе хвост. Низенький деревянный заборчик с открытой калиткой (всегда открытой, добавил старик).