Тишина. Потом надо будет спросить, какой способ «нарушитель по природе» измыслил, это уже надежда…
Ничего не понимаю.
Ничего не хочу слышать.
Спать…
6.
Пришли.
Сделали укол.
Оказалось, что возможно открыть глаза. Лучше было бы не открывать, свет такой яркий, что смотреть ну никак, слёзы градом и резь дикая.
-Ничего-ничего, закрой их пока и посиди так, скоро пройдёт. И мы с тобой потихонечку отсюда потопаем. Мы уже на Земле, можно выйти из корабля и поехать либо полететь домой. Домой, понимаешь? Тебя уже родители встречают, там, возле аэробусов, недалеко от звездолёта…
Домой? Нет, не понимаю. У Ири больше нет дома…
Элла Валерьевна суетилась около, что-то говорила и говорила. Лучше бы молчала. Того гляди, и в ушах резь появится. Почему тут нет ребят? Я быстрей бы в себя пришла. Этих… руководителей… слышать уже не могу.
-Будешь хорошей девочкой, скажешь маме, что я ни в чём не виновата. Это всё другие, всё они, распоряжались, помыкали, стращали… Скажешь ведь, правда?
Скажу-скажу. Вы все ни в чём не виноваты. Виноват может быть только тот, кто что-то делает, а вы бездействовали, вы с интересом смотрели, когда на ваших глазах… А, да что теперь бессмысленные разборки устраивать… Скажу-скажу, всё, что надо, то и скажу. Чтобы мама знала, на кого можно рассчитывать, а на кого – нельзя. И папа чтобы знал, и бабушка. И в дневник запишу эту историю. С подробностями.
-Что ты молчишь? Скажешь маме, что я…
-Оставьте девочку в покое, не может она разговаривать! Хорошо, если на своих двоих уйти сможет! Я предупреждал, что доза слишком велика! – кажется, это бортовой врач.
Голоса где-то позади.
-Особая эла, мы здесь! Мы наступаем на пятки, поберегитесь, котятки!
Такие звуки, словно по металлическому полу волокут что-то тяжёлое.
-Да замолчи ты, балабол! Тебе даже ваш груз хохмить не мешает?
Богатырёв захохотал, ему вторили Вирен и Полушкин. Я узнала их по голосам, шеей ворочать, чтобы оглянуться, крайне сложно.
-Не-е-ет, Элла Валерьевна! Не мешает! Наоборот, безумно радует!
Уф! Космический Пират и его экипаж. Уже хорошо, уже легче. Он бы ещё догадался сразу с борта ко мне домой, а не к себе. Чтоб немедленно поговорить. О способе как можно скорей снова попасть на Тлору, конечно.
Вниз по трапу Элла Валерьевна меня почти несла. Ага, хоть так ей воздастся. Не хотела преподша взваливать на себя груз ответственности на Тлоре, так пусть потаскает хотя бы чужое, неловкое тело на Земле.
Колоссальное посадочное поле туманится перед глазами.
Далеко-далеко впереди виднеется здание космопорта – два крыла, сверкающих на солнце высоченными стеклянными окнами, и красная башня на вершине центрального купола. Её шпиль упирается в солнце, стоящее высоко. Над шпилем рябь перистых облаков ослепительно сияет, пронизанная светом.
Это очень красиво. Раньше я замерла бы надолго, чтобы полюбоваться.
Сейчас мне всё равно.
На самом деле я осталась там, на Тлоре…
Далеко-далеко впереди – ограждение, за ним строй аэробусов и толпа людей, там должны быть и родители.
Элла Валерьевна вела меня вперёд черепашьим шагом. Я шла, как сквозь воду, преодолевая встречное течение, налегая грудью на тугой ветер.
-Эй! Ты не вздумай тут падать!
Да не падаю я, просто ветер движется, как река…
Ребята, к сожалению, отстали, заспорили о чём-то.
Не понимаю.
Неважно.
Потому что всё равно.
Скорей доехать до дома, выпить что-нибудь тонизирующее, спросить у папы, он наверняка знает самое ядрёное и быстродействующее. И позвонить Пирату по старлайну, срочно. Вряд ли он – сразу из космопорта прямо ко мне, ему же тоже с родителями повидаться надо.
Позади спор, очень громкий, но слышно еле-еле, ребята сильно отстали, совсем они далеко уже.
-Давай сейчас скажем, её и так почти добили этими уколами!
-Вот поэтому лучше не сейчас, а попозже, когда как следует в себя придёт!
А затем вдруг металлический грохот и крик:
-Куда ты?!! Рано!!!
И топот. Лёгкий такой, словно следом кто-то бежит в мягкой обуви. Быстро, как ветер.
Я заторможенно остановилась и развернулась назад всем телом.
Кто это там бежит на пределе сил через всё колоссальное посадочное поле? Развевается короткая накидка, похожая на тлорскую. И так быстро, словно ветер, может бегать только…