– Спасибо, Рассел, – бормочу я, протискиваясь мимо него, пока мощный аромат сандала и перца щекочет мне нос. Одеколона так много, что меня едва не тошнит, хотя едва ли я имею право жаловаться на неприятные запахи.
Я одариваю Билла робкой улыбкой, и мы направляемся вниз через бар.
– Расскажи про презентацию этого проклятого десерта, а потом поговорим про гребаное блюдо из палтуса, – говорит Рассел Джеймсу гораздо менее приветливым тоном, чем тот, который он использовал в разговоре со мной.
– Боже, какой он претенциозный. Держу пари, у него есть и летнее, и зимнее одеяло, – шепчу я Биллу, оглядываясь назад, где вижу Джеймса, оживленно объясняющего, зачем для шоколадного ганаша нужны воздушные шары. Джеймс бесцеремонно ломает глазурь чайной ложкой, а Рассел хмурится. Затем появляется Анис с дегустационной тарелкой, которую я должна была получить сорок пять минут назад.
Я оборачиваюсь к Биллу, пока он открывает дверь в комнату для персонала.
– А где Ирен?
– Наверное, завтра ее увидишь. Кстати, она сказала, что ты всех поразила на винной премии. Какое совпадение, что вы там встретились! – добавил он.
– Да. Потрясающее совпадение, – отвечаю я. А затем, понимая, что мне, вероятно, следует выглядеть более ошеломленной всем происходящим, добавляю: – Быть здесь – это сбывшаяся мечта для меня.
Глава 4
За две недели до этого
– Хизер Джонс, – уверенно сообщила я, когда мы с Тимом прибыли на прием в «Ритц». – Мы пришли на церемонию вручения Британской винной премии.
Швейцар провел пальцем по списку гостей, и я посмотрела, как он зачеркивает имя Хизер.
На мне было черное трапециевидное платье Хизер, которое мне подошло, но только потому, что это одно из тех платьев, под которыми можно пронести ящик пива. Хизер обычно завязывала его посередине розовым поясом, что я и попыталась сделать, но из-за этого я стала похожа на два мусорных мешка из шелковой органзы вместо одного. На Тиме были черные джинсы и бархатный пиджак, который он позаимствовал у своего любимого собутыльника Деймона – или «Деймо», как его называли. Выглядел он весьма эффектно.
– Добро пожаловать, мисс Джонс. Могу я узнать ваше имя, сэр? Извините, у нас тут только «плюс один» записано. – Он бросил короткий взгляд в мою сторону, осуждая Хизер за то, что она не зарегистрировалась должным образом.
– Меня зовут Тим, – произнес Тим со сверхмажорным акцентом, вздернув подбородок и слегка поджав губы.
Мужчина кивнул, записывая имя на чем-то, чего я не могла разглядеть:
– А фамилия?
Тим посмотрел на меня, и я предупреждающе приподняла бровь:
– МакТимоти.
– Тим Мактимоти, – осторожно ответил швейцар, сохраняя невозмутимый вид и безупречные манеры. – Очень хорошо.
Мы вошли, повесив на шею бейджики, и направились к бесплатному бару и веганским мини-канапе.
Бальный зал отеля «Ритц» оказался более скучным, чем я представляла в своих мечтах: большой, но довольно пустой, с умеренно вычурным гипсовым потолком. Гости были не из тех, кого я обычно встречаю на рабочих мероприятиях Хизер, таких как открытие шикарного бара на крыше или модного подпольного ресторана. Эти были душными и старомодными.
Идеально! Мы с Тимом обожали заливать незнакомцам; а если нам удавалось выдать себя за других людей, вообще отлично. Самый шик, если у меня получалось притвориться кем-то модным, знаменитым или просто более успешным, чем реальная я. В последний раз мы ходили на мероприятие Британской киноиндустрии, где Тим сидел в углу в темных очках, а я весь вечер показывала на него молодым актерам, чтобы посмотреть, не клюнет ли кто-нибудь из них: «О боже, это же Джим Ривз. Режиссер. Вы его не знаете? Очень плодовитый. И такой талантливый. Нет, вы не найдете его в интернете, он очень скрытный. Не могу поверить, что он здесь».
– Так, я готов тусить. – Тим подмигнул мне, и я улыбнулась. – Идем вместе? Или поодиночке, а потом обсудим?
– Поодиночке и обсудим.
Меньше чем через час мы оба налакались и хихикали в углу над теми, с кем познакомились.
– Я разговаривала о Land Rover, взбивании вина в блендере, длине волокон мериносовой шерсти и гребаных пробежках. И даже пыталась поддержать разговор о крикете. – Я сделала драматическое ударение на этом слове, поскольку Тим все время говорит о футболе, – а некто по имени Берт извинился и ушел, так как хотел успеть послушать завтрашний прогноз для судоходства. Как будто я умерла и попала в какой-то Бакингемширский ад[5].
– Я только что разговаривал о деревьях, – отозвался Тим. А потом рыгнул.
– Пойдем посмотрим, какие вина выиграли конкурс. Мы ведь здесь для этого.