— Ладно, — она сжала его плечи, — если тебе нужно будет еще что-нибудь, дай мне знать.
— Не волнуйся. Я понимаю, что это будет сложнее, чем первое нашествие Саммертонов, но сотрудники «Бичлайн» справятся со всем.
Бросив на сына подозрительный взгляд, мать заметила:
— Ты удивительно покладистый сегодня, Кент. Может быть, я чего-то не знаю?
— Нет, я просто делаю все, что могу, для клана Саммертонов.
«И еще я хочу показать одной женщине, что значит иметь очень большую семью. Если вид издерганных родителей не разубедит ее, тогда уже ничто не поможет».
Мать продолжала испытывающе рассматривать Кента.
— Ты приведешь кого-нибудь?
У него отвисла челюсть. Он забыл о способности матери читать его мысли, так же как и мысли всех его братьев и сестер.
Кент не хотел врать матери.
— Да… — Он остановился, увидев расплывающуюся по лицу матери улыбку. Он поднял руки. — Ничего серьезного, так что не спеши поднимать шум. — Кент поцеловал ее еще раз. — Приятного вечера, мама.
Она продолжала улыбаться, прощаясь с ним. Матери всегда были неисправимыми романтиками, и с этим следовало смириться. Кроме того, Кент не был уверен, что говорил всю правду. Что-то было «серьезным» в его отношениях с О'Ханлон, или по крайней мере могло быть, если бы удалось заставить ее рассуждать как взрослая, а не как школьница.
Что-то в душе Кента, и не только в душе, требовало продолжения его отношений с Рози, но она на удивление точно уловила, как негативно он настроен к идее дома, полного детей. Его родительский дом с десятью детьми трясло и перекашивало от напряжения. Самый младший в семье, он завидовал своим друзьям, имевшим отдельную комнату, порядок на обеденном столе и возможность уединиться. Он не осуждал своих родителей. Они были самыми лучшими, но к тому времени, когда он появился на свет, вокруг них образовалась такая большая толпа родственников, что он в ней просто потерялся. Кругом был хаос.
Рози не понимала, что ей предстоит, но если он сможет продемонстрировать ей это, возможно, она согласится на меньшее количество детей. Оставалась только эта надежда, потому что Кент был достаточно умен, чтобы понимать бесполезность борьбы с материнским инстинктом. Если сама Рози не примет разумного решения, он, черт возьми, не собирается уговаривать ее или впутываться в эту историю еще больше.
Рози проснулась мгновенно и сжимала веки, надеясь досмотреть свой сон. А сон был связан с реальностью. Вчера в «Бичлайн» она услышала знакомый голос и была уверена, что это голос Гардении. Во сне появилась владелица этого голоса, но, проснувшись, она ничего не могла вспомнить четко. Лицо расплывалось, голос затихал.
Она пыталась вспомнить всех, кого видела на фирме. Марлен, Сьюзен, Мэй и еще какая-то женщина в магазине, имя которой она не знает. Стараясь поймать за хвост ускользающий сон, она еще сильнее сжала веки. Веки заболели, но ничего не получилось.
Рози села, открыла глаза, и остатки сна улетучились. Сбросив одеяло, она спустила ноги с кровати. Хватит об этом думать. Нет смысла звонить Кенту и будоражить его своими подозрениями. В конце концов, это был только сон. Но по крайней мере у нее есть план действий. Если ее письмо Гардении не поможет, придется больше времени проводить на фирме. И если Гардения работает в «Бичлайн», она сумеет узнать ее голос и выяснит, кто в действительности скрывается под этим именем.
Рози встала с кровати, потянулась и потрепала по шее собаку, которая спала рядом на полу. Пес недовольно заворчал.
— Вставай, бесполезное животное, — она почесала собачье ухо, — у нас много работы.
Ей надо было оплатить счета и разобраться с инструкцией. В ближайшую неделю она не будет думать о Гардении, своих снах, барбекю и Кенте Саммертоне.
Вспомнив о барбекю, она представила себе полдюжины гостей, поедающих изысканные мясные блюда на свежем воздухе, окруженных мириадами летающих насекомых. Вероятно, она туда не пойдет, но уверенности в этом у нее не было. Когда дело касалось Кента Саммертона, она часто поступала совсем не так, как предполагала.
Он не должен был целовать ее. Она совершенно теряла способность соображать, когда он ее целовал. Хотя, честно говоря, ее мысли перестали быть разумными в последнее время. Кроме мыслей о детях. Дети не были капризом. Это было ее призванием, ее предназначением, ее потребностью. И никто, даже Саммертон с его горячими, страстными поцелуями, не помешает ей.