С другой стороны, это была возможность своими глазами увидеть то, что рисовало ее воображение. Кент обхватил ладонью ее грудь, слегка касаясь пальцами сосков. Она закрыла глаза.
— А если я это сделаю? — Слова были произнесены шепотом. Рози была недовольна собой. Заставила себя взглянуть на Кента, стараясь понять выражение его глаз.
— Мы просто… поговорим. Если это именно то, чего тебе хочется. — Он усмехнулся, как будто это была сказанная к месту шутка. Затем стал серьезным. — Я хочу тебя, Рыженькая, — взгляд его был пронзительным и тяжелым, — и я люблю тебя настолько, что готов усложнить твою и свою жизнь. Я ничего не обещаю, — его рука оставалась на ее груди, — но мне хочется, чтобы мы не упустили свой шанс.
Шанс. Был ли это шанс? Она сомневалась, но мысль об этом заставляла ее сердце колотиться, как безумный дельфин. Ситуация была безнадежной, совершенно безнадежной. И Рози была слишком возбуждена, чтобы спокойно рассуждать. Если это окажется ошибкой, она будет не первой в ее жизни. Но настоящая правда заключалась в том, что она будет сожалеть всю оставшуюся жизнь, если не займется любовью с этим мужчиной.
— Рози, — произнес он мягко, целуя ее ухо, — я действительно люблю детей.
Она рассмеялась, отодвинулась и коснулась его щеки.
— Ты бесстыдник, Саммертон, настоящий бесстыдник. Любить детей недостаточно для того, чтобы попасть в мою постель.
— Черт возьми, а я думал, что это мой самый удачный ход. — Он улыбнулся, приподнял бровь. — Что же тогда позволит мне попасть в твою постель?
Рози глубоко вздохнула и отправила Умницу за покупками.
— Я действительно заинтересована удовольствиями, которые ты обещаешь.
Они стояли в спальне Рози, глядя друг на друга. В свете уходящего дня розовые, зеленые и желтые блики создавали ощущение изумительной гармонии. Бронзовая кровать стояла у открытого окна, и при каждом колебании оконных штор отблески света, отраженного бронзой, наполняли комнату.
Они держались за руки, и Кент наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. Поцелуй был мягким и нежным. Потом он сжал ее плечи и притянул к себе.
Нервная дрожь пронзила ее с ног до головы. Много времени прошло с тех пор, как она этим занималась. Это не велосипедная езда. Навык может быть утерян. Она была почти уверена в этом. Воспоминания ее не были богатыми. Все детали перепутались у нее в голове, и она боялась оказаться по-девичьи неуклюжей.
— Спасибо, О'Ханлон, — произнес Кент, голос его прозвучал прямо около ее уха.
— За что? Ничего ведь еще не было. — Голова ее была так близко от его сердца, что она слышала его биение. Удары были сильными, но неравномерными. И это ее обрадовало.
— Конечно, мне просто хотелось чтобы ты знала: только находиться здесь, в твоей комнате, уже очень много значит для меня.
— Ну что же, мне это приятно.
— Ты нервничаешь.
— Нет, я… — Она резко подняла голову, ударив его в подбородок.
Стук его зубов было слышно даже на кухне. Рози поняла, что сделала ему больно.
— Ты действительно нервничаешь, — повторил Кент.
Она отодвинулась, чтобы лучше видеть выражение его глаз и чтобы еще раз не сделать ему больно.
— Ты прав, Саммертон, я волнуюсь. Представь себе самую ужасную партнершу в сексе, неуклюжую, неповоротливую, неумелую, — и это будет мой портрет. Но я не хочу быть такой с тобой. — Она готова была расплакаться.
Кент прижал ее к себе.
— О'Ханлон, ты необыкновенная, совершенно необыкновенная. — Он провел рукой вдоль ее плеч, шеи и погрузился пальцами в ее волосы.
— Почему ты не успокоишься и не предоставишь все мне? Это ведь я обещал тебе массу удовольствий.
— Ладно. — Она обняла его и прошептала: — А что, если я притворюсь надутой резиновой куклой и тебе придется иметь дело с ней?
Он отодвинулся и рассмеялся. Смех его подействовал на нее как прохладный компресс при высокой температуре.
Продолжая смеяться, он поднял ее с такой легкостью, как будто она ничего не весила, и отнес на кровать. Но когда он начал расстегивать пуговицы на рубашке и она впервые увидела шелковистые волосы на его груди, Рози быстренько села. Все то, что рисовало ее пылкое воображение, превращалось в реальность, и она не хотела ничего пропустить.
— Эй, это дорога с двусторонним движением.
Возможно, он был недоволен, но, слава Богу, не остановился, пока не добрался до молнии на брюках. Рози не могла отвести взгляд от этой металлической полоски. Он расстегнул пуговицу на брюках и выгнул бровь.
— Рози?
Она подняла руки высоко над головой.