Проблема состояла в том, что теперь ей хотелось, чтобы ее дети были похожи на отца, а этим отцом был бы Кент Саммертон. Она достала из кармана джинсов носовой платок и шумно высморкалась. Но чего ей никак не хотелось, так это того, чтобы их отец работал так, как будто благополучие всей Америки зависит от ежечасного вливания его крови. Она опять высморкалась. Проклятая простуда!
Рози встала, оперлась на перила и осмотрела залитую солнцем окрестность. Все, что связано с Кентом, было настолько запутанным, что у нее разболелась голова. С одной стороны, она уважала его амбиции, его отношение к работе. И ей хотелось, чтобы ее детям передались эти качества. Но с другой стороны, гораздо более важным она считала способность остановиться, ограничить свою деятельность ради того, чтобы душой и телом быть дома. И еще им никак не удавалось прийти к согласию о том, сколько можно и нужно иметь детей.
Может, ей следует согласиться на компромисс?
Рози передернула плечами. Боже, ей казалось, что выбор приоритетов должен быть мягким и нежным, как резиновые перчатки, а компромисс выглядел как что-то опасное, как тиски и скальпель. Неужели она настолько упряма и эгоистична, что не хочет даже думать о компромиссном решении? Может случиться так, что из-за своего бессмысленного упрямства она потеряет Кента.
Рози опять приложила платок к носу и закрыла глаза, Она фактически уже его потеряла. Ушла, сделав хорошую мину. И он позволил ей уйти, не важно, в каком настроении.
Ей придется с этим смириться. Но, Боже, как болело сердце, оно буквально рыдало в груди, как замерзшая, умирающая от голода сирота.
Фонт потерся своей большой головой о ее ногу и заворчал. Рози почесала его и подумала: «Ты не ластился бы ко мне, приятель, если бы знал, что сломав свою личную жизнь, я покалечила и твою».
Фонт помахал хвостом, как бы подтверждая мысль о том, что неведение может быть блаженством.
Рози улыбнулась, но сохранить улыбку было нелегко.
— Вставай, пес, пойдем в дом. У меня есть новая кулинарная книга под названием «Обед для одного», и мне не терпится испробовать ее советы.
Автомобильный гудок раздался в тот момент, когда ее рука коснулась дверной ручки. Когда же загудела дюжина или даже больше машин, Рози обернулась и увидела целую кавалькаду подъезжавших к ее забору автомобилей.
Впереди ехала черная машина Кента.
Гудки продолжались, пока Кент не подъехал к ее порогу и не выскочил из машины вместе с огромной собакой. Фонт моментально спустился с лестницы, чтобы с помощью собственного носа прояснить ситуацию. В результате Рози осталась в одиночестве, не зная, на что ей смотреть раньше — на кавалькаду машин или на Кента. Надежда в ее душе росла с невероятной скоростью.
Перескакивая через две ступеньки, Кент быстро оказался рядом с Рози, обнял ее и целовал до тех пор, пока взгляд ее не затуманился. Она все еще не могла вымолвить ни слова, и, возможно, это было к лучшему, так как она произнесла бы что-нибудь идиотское, что испортило бы весь сон. А ей все еще казалось, что это сон.
Двери машин распахнулись, и вся семья Кента высыпала во двор, на лицах большинства из них сияли широкие и добрые улыбки. Мать Кента, Джейн, Зак и обе девочки-близнецы жестами приветствовали Рози.
Она слабо махнула рукой в ответ, пытаясь понять, что же все-таки происходит. А соображать после того, как ее целовал самый большой специалист в этой области, было совсем не просто.
— Все здесь, — промямлила Рози, сжимая плечи Кента.
— Я позвал их.
— Почему?
— Потому что это моя семья, а как раз ради семьи мы тут и собрались. — Он прикоснулся к ее лицу и улыбнулся. — Кроме того, я надеюсь, ты хорошенько подумаешь, прежде чем выставить меня из дома на глазах у тысячи родственников.
Рози не все поняла, но в одном она была твердо уверена: ни за что на свете она не выгонит этого человека из дома. Хотя она ни в коем случае не допустит, чтобы он об этом узнал. По крайней мере до того, как услышит, с чем он пришел.
Когда она улыбнулась собравшимся во дворе и помахала им рукой, вся толпа прихлынула к порогу, как река в наводнение.
— Рози, — попросил ее Кент, — посмотри на меня.
Все еще ошеломленная, она взглянула в его зеленые, горящие от возбуждения глаза.
— Я не могу тебя отпустить. Я не допущу, чтобы ты ушла.