Отпустив ее руки, Шэйн сорвал травинку. Лишившись его прикосновения, Касси ощутила внезапное разочарование и опустила руки вдоль тела.
— Насколько я помню, у твоего дяди всегда было несколько собак, постоянно помогавших ему, но даже он временами нанимал помощников, — заметил Шэйн, просовывая травинку между зубами и вытягивая ноги. — Собаки не дали бы овцам отбиться от стада.
Касси посмотрела на его вытянутые длинные ноги, и сердце ее непонятно почему сильно забилось. Его близость теперь, когда их совместные хлопоты закончились, буквально лишала ее сил. Ей трудно было постоянно напоминать себе, что следует держаться от него на расстоянии и что для этого имеется не одна веская причина. У нее буквально перехватило дыхание, когда их глаза опять встретились.
Шэйн сорвал еще одну травинку, и Касси старалась не глядеть, как он сунул ее в рот, прикоснувшись при этом к усам, покрывавшим верхнюю губу.
Оторвав взгляд от его губ, она попыталась вспомнить, о чем же он говорил. Ах да, собаки. Она кратко ответила:
— Одна из собак дяди Люка умерла вместе с ним — тоже свалилась с обрыва. Мануэло не дал умереть другому старому псу по кличке Пол — думаю, он сильно тосковал по дяде. Мне не хочется забирать Пола к себе, так как он в конце концов теперь привык к Мануэло. Мануэло сохранил еще трех собак. Теперь они у меня. И я сама.
— И ты, — мягко повторил он, отчего внутри у нее что-то перевернулось.
Касси рассматривала покачивающуюся травинку, которая небрежно торчала в уголке его рта. Вот он передвинул ее в центр и сжал своими упругими губами. Она сглотнула комок, подкативший к горлу, и отвела глаза в сторону.
К своему крайнему неудовольствию, снова взглянула в его темно-зеленые глаза. Ей никак не удавалось справиться со странным ощущением, возникшим где-то внизу живота и медленно поднимавшимся вверх, грозя перехватить дыхание. Шэйн сдвинул шляпу на затылок, обнажив каштановые волосы, блестевшие в лучах солнца. Глядя на него, Касси закусила нижнюю губу.
Забыв, какую пикантную картинку являла она сама, сидя на траве с закатанными брюками, без шляпы, с прядями черных волос, колыхавшимися на ветру, Касси пыталась догадаться, чувствовал ли Шэйн то нежеланное влечение к нему, которое она пыталась побороть в себе. Теленок замычал, топчась на своих неуверенных ножках. Касси рассмеялась, глядя на него с умилением.
— Мне кажется, скоро и у нас появятся ягнята.
Но Шэйн, казалось, не слышал ее слов. Ее смех отнесло ветром. Мириады противоречивых эмоций промелькнули на лице Шэйна, который очень медленно приближался к ней.
Затаив дыхание, Касси глядела, как сильные, загорелые руки Шэйна начали разворачивать закатанные штанины ее брюк. Как зачарованная смотрела она на темную кожу его рук, контрастировавшую с нежной белизной ее ног. Расправляя ткань, он прикасался к ее открытому телу, его руки ласкали и нежно гладили изгибы ноги, ввергая в танталовы муки щиколотку и чувствительную внутреннюю часть стопы.
У Касси перехватило дыхание, когда он поднял ботинок и надел его на ее слегка подрагивающую ногу. Дрожа, Касси не сомневалась, что теперь он наверняка чувствовал неровное биение ее пульса, грозившего выйти из-под контроля.
Шэйн повернулся, чтобы достать второй ботинок, и Касси с трудом справилась с комком, подкатившим к горлу. Когда он выпрямился, она поймала его взгляд. Его глаза не убегали прочь, и она чувствовала, о чем они говорили так же уверенно, как и сильные руки, обхватившие вторую ногу. Ни на секунду не сводя с нее пристального взгляда, Шэйн опустил вторую штанину с величайшей осторожностью.
Когда рука его намеренно гладила ее ногу, Касси казалось, она вот-вот растает, растворится от невыразимого желания, которое пробуждало в ней его прикосновение. Она сидела совершенно неподвижно, стараясь не дышать, пока он, наконец, надел на нее второй башмак. Рука его ласково провела по чувствительной коже лодыжки. Прикосновение ловких и умелых пальцев становилось почти невыносимым. Медленно, все так же не сводя с нее взгляда, он поднял с земли подвязки. Одну протянул ей, а вторую решительно сунул себе в карман.
Глядя в ее точеное лицо, Шэйн испытывал острые муки сожаления оттого, что эта выглядевшая такой беззащитной женщина — родственница человека, которому он поклялся отомстить. Он понимал, что она, сама того не зная, неразумно ввязалась в войну, охватившую целое поколение и потрясшую всю округу. Однако он также отлично понимал, что не вправе оставить прошлые свои обещания невыполненными.
Одно сразило его наповал: перед ним сидела женщина, которая посреди луга сняла и отдала свои чулки только лишь для того, чтобы помочь корове. Словно вдвоем они делили мгновение, исключенное из общего течения времени, недоступное для прошлого. Он взял ее лицо в свои ладони.