— Угу. Только давай послезавтра, мы с Васей вечером в Воронеж летим.
— Зачем?!
— Я посёлок обещала построить, для детдомовцев. Вчера попробовали, с Юлой и Джа, получается. Электрика прямо из стен, солнечные батареи… Домики супер, я, как образец осваиваю, клонировать могу…
Дима, в очередной раз, едва ухватил себя за язык, чтобы не сболтнуть про «домики для бездомных поросят». Это было бы не по делу цинично, грубо и несправедливо — высмеивать джинна, собирающегося заняться строительством дворцов. Дарья, как мощная тепловая машина, преобразовывала в добрые дела распирающее её изнутри счастье…
«Да и хорошо. А то, того гляди, взорвётся, и разнесёт планету вдребезги пополам»
— А коммуникации, всё такое?
— Да мне Игорь всё объяснил, мы уже попробовали — я любые вещи могу сделать, трубы, блоки… скважину пробила до артезианской воды, на двести метров вниз. Главное — понять как, и то же копирование. Как файлы.
— Круто. Я на это и рассчитывал, как ты рассказала, что удваивать можешь любую структуру бесконечно.
— Лучше всего утраивать. Мне удобнее всего. Сразу по четыре копии уже трудно, путаюсь.
«Странно… а что у нас не странно, да…»
— Не, у меня суперкомп двоичный будет, собьёмся. Ладно, включай свой Гольфстрим, а то я опять засыпаю.
Течение плавно потянуло Диму, вслед за Натальей и Кристей, к берегу.
Часть 3
— Денег стоит, как самолёт. Практически безвкусен, маскируется любым алкоголем. Фармакокинетика — ураганная, накапливается примерно минуту, и действует за одну-три секунды, в зависимости от массы тела. Через три-пять часов — вводится вторая стадия, уже внутривенно. — Начальник спецгруппы протянул склянку и небольшой футляр Николаю Петровичу. Мужчины сидели на скамейке, рядом с выложенной плиткой площадью, в крымском посёлке Вилино. — Вот тут всё, что надо. Наркотическая кома, безопасна до пяти суток.
— Это гут. — Волков рассмотрел пузырёк с мутным белёсым раствором, — Я так понял, что пока нет неприятных ощущений, её шарик не действует? В смысле, на автомате?
— Да. Во всяком случае, все данные об этом говорят.
С алюминием на весах, для своего «научного вудуизма», Мыш, конечно, погорячился. Реальная установка оказалась куда более сложной штукой, даже помимо собственно суперкомпьютера. Платформу датчика «волшебной силы» нужно было делать только из платиноидов, все прочие вещества умудрялись взаимодействовать с любыми газами, включая и инертные, покрываясь портящей чистоту модели плёнкой соединений. Дарья это довольно быстро выяснила, проведя серию опытов, в ожидании обеда. Чтобы не рисковать, исследователи, Мыш, Света и Юля, выбрали пресловутый иридий. Благо его было потребно меньше грамма, не замок строить. Минут десять посидев с закрытыми глазами, феечка поймала в ладонь и протянула Мышу маленькую, меньше ногтя, серебристую, тёплую ещё плитку.
— Вот. Тут десять грамм примерно, на всякий случай, я с монеткой по весу сравнила.
Над окраиной села медленно оседала пыль — девочка-волшебница просеяла немерянные тонны грунта, подбирая нужные редчайшие атомы. Подальше от жилья, естественно. Дарья уже довольно уверенно отличала почти все сорта атомов, заполнив свою чародейскую таблицу Менделеева практически полностью, немного путаясь только с экзотическими металлами лантановой группы и искренне ей нелюбимыми радиоактивными трансуранами.
— Спасибо. Чудо ты наше…
Натали водрузила на стоящий во дворе большой стол казан с пловом.
— Так, алфизики…
Профессор отчётливо хмыкнул, Светка же просто рассмеялась в голос.
— Что? — Удивилась «старшая по ковену».
— Да… была одна история, — объяснил Чекан, — С коллегами. А теперь вот сам сподобился.
— Я в смысле, готово всё. Дети, руки мыть, быстро.
— От иридия, ага. — Пробурчал Мыш, направляясь к раковине.
— Запасной вариант — ядерный удар по Угловому, оперативно-тактический комплекс «Искандер», будет развёрнут в районе Анапы. Боеголовка на пятьсот килотонн, повышенный мощности… с дублированием.
— Я понял. — Напряжённо оскалился Шалимов, забирая у Стаса минералку. — Передельскому про аварийный не… Хотя он всё и так поймёт. Убирать его тогда надо будет. И волчат тоже.
— Разумеется. Потом не отмоемся, никогда. Там до Севы тридцать вёрст по прямой, хорошо, хоть горка прикроет малость. Вариант «само ушло», без всякого терроризма?
— Ну да. Стрелочник выбран, совершит самоубийство.
— Такому распоследняя Марьиванна, за телевизором в колхозе, не поверит. Ладно… исполнителя-то подобрали?
— Нет пока. Как назло, некого там поломать. Сплошь дети, с ними трудно. Родню вообще нельзя… со стороны человек нужен. Ищем.
— Сам понимаешь, срок до пятнадцатого.
— Стас, тебе скажу, чтобы без обид, и пока никому. Как сделаем — по любому ухожу. Всё, устал.
Такого быстродействия и объёма оперативной памяти не имели все компьютеры планеты, вместе взятые. Два в шестьдесят четвёртой степени, больше восемнадцати квинтиллионов параллельно работающих процессоров, оптических, на арсенид-галлиевых парах, одинаковых, двухсотпятидесятишестиразрядных, но с совершенно простой структурой, из примерно сорока тысяч логических элементов каждый. Логика процессоров была почёрпнута из примитивного программного эмулятора, цельнотянутого с просторов всемирной паутины. И оперативка в добрый септиллион байт. Плюс датчики случайных чисел — честные, из квантового белого шума. Это был настоящий шедевр — сто атомов на бит накладных расходов, совершенно недоступный для любой современной технологии, кроме рыжей и курносой.
Мыш отметил для себя, что уже спокойно оперирует числительными, диковинными даже для астрономов.
Всё это великолепие должно было «держать в голове» поведение кусочка пространства чуть больше половины кубического сантиметра, над маркированным несколькими атомами платины участком иридиевой пластинки, и наполненного аргоном, при давлении в одну сотую атмосферного. «Детектор» в герметичном корпусе, при изменении давления газа больше чем на десятую долю, зажигающий светодиодик, Дарья собрала сразу, а вот на попытке понять компьютер, перед началом атомарных «копи-пастов», сломалась.
При работе с рыжей исследователи отметили интересный эффект, Мыш назвал его «страна без почему». Это словосочетание запомнилось ему из сказки, читанной в далёком детстве. Там у главного героя, волшебника, то ли с Луны, то ли ещё с какой-то планеты, начинала болеть голова, когда того спрашивали, как он творит всякие чудеса. Фея ничего не могла объяснить, как она столь легко копирует сложнейшие структуры и сопрягает их между собой. Честно пыталась, но попытки анализировать свой дар почти мгновенно доводили совершенно здоровую, весёлую и уравновешенную девушку до слёз, лютой головной боли и истерики.
Впрочем, понимать ей особо было ничего и не надо, но феечка просто устала от ныряния в микромир, и, в своей манере, соскочила с темы, отказавшись дальше мучить несчастные атомы мышьяка и прочую химию. Мыш не расстроился, надеясь как следует поэксплуатировать «лучшего нанотехнолога без диплома» по её возвращении из Воронежской области.
Затея малость обмануть Большую Машину, подсунув ей «куклу», для взлома контроллера, здравомыслием не отличалась. Скорее, благородным безумием. Но другой возможности оценить чекановский критерий самоподобия, кроме эмпирической, у исследователей просто не было — третье уравнение у профессора «не вырисовывалось». Даже отрицательный результат был бы важен, как «подход к снаряду» для третьего уравнения. Открывавшего путь к всемогуществу…
Дима так толком и не выспался, «придавив на массу» пару часиков после сытного (а у Натали других не случалось) обеда. После чего взялся за старое — начал продумывать схему сопряжения между фейским оптическим чудищем и обычной персоналкой, четвёртым «пнём» на интеловской плате, нужным для задания начальных параметров, тестирования и хоть какого-то контроля работы. Плюнув на красоты, программу управления Мыш решил написать на древних «сях», под MS-DOS 6. Разложив вокруг схемы работы разъёмов PCI, «гребёнкой» от которого суперкомпьютер будет подключен к «пульту управления», Дима вновь отключился от реальности.