— Дело в том, что к познанию мира, я начал тянуться с самого раннего детства, — почти проживав начал я. Речь была заготовлена с утра, в виду того, что я понимал, о чем со мной хотят поговорить, старался особо не отходить от тезисов, придуманных дома.
— С самого раннего возраста? Сколько же вам было?
— Годика три — четыре…
— Невероятно! — удивился тот и посмотрел на жену, как бы ища подтверждения моих слов. Та лишь пожала плечами и улыбнулась.
— Да-да, — проговорил я и приступил…
— Именно в детстве мне стало всё интересно. Интересно, почему игрушки падают? Отсюда я узнал, что существует закон притяжения. Кто его открыл? Где жил? А это далеко? На другом конце Земли? А земля большая? Ещё и круглая? Земля состоит из ядра и земной коры? А откуда это знаете? Кто открыл? Учёные? Ещё и древние философы? А кто это Диоген? Что за учёные? А как стать учёным? А какие учёные бывают? Ломоносов открыл МГУ? Не может быть?! А земля находится в солнечной системе? Не может быть?! Ах, ещё и не одна? А система большая? Сколько планет в системе? Ох, как много! Кто открыл? И все звёзды на небе — это именно звезды? Как наше Солнце? Ничего себе! — не запинаясь «чесал» я ахинею. — Вот вам и краткий учебный конспект, каким образом заинтересовать наукой ребёнка. А ведь тут, схематично показан интерес к таким наукам как философия, география, биология, математика, физика, химия, астрономия. Да и еще к некоторым, например, к литературе и музыке … Почему? Потому что, через ученых мы можем прийти к Ломоносову, который любил не только физику, химию, математику, но и писать стихи, в том числе вирши.
Супруги сидели, не шевелясь и не моргая, внимая каждому слову лектора.
— К примеру его стихотворение… как же там… э-э …, — играл я, — ах вот, вспомнил:
— Так кажется у него…
То, что ответ школьника будет на столько замороченным, Иван Павлович себе не представлял и поэтому, закрыв в очередной раз рот, проникся к юноше, тянущемуся к знаниям всей душой.
— Саша, вот поставь пожалуйста рядом со своим списком цифры. От одного до трёх по приоритету. Я завтра постараюсь тебе несколько книг достать. Ну, а пока их прочтёшь, попробую достать и остальную литературу, — сказал «проф» и протянул мне листок.
Я наугад поставил цифры. Какая мне разница, какие книги он сможет достать. Главное было, чтоб меня запомнили.
— А чем ты ещё увлекаешься? — решила поучаствовать дискуссии библиотекарь.
— Музыка и спорт.
— Просто эталон советской молодёжи, — сказал профессор и осёкся, вероятно вспомнив, что я могу продолжить демагогию и вновь начать «задвигать телеги» и про советскую молодежь, и про страну Советов, и про роль партии и правительства, и про роль лично горячо любимого … а вспомнив, протёр носовым платком вспотевший лоб и быстро сменил тему.
— Да, спорт — это хорошо. И музыка — это замечательно. Молодец. Какое же замечательное поколение мы воспитали, — сказал вслух «проф», и в этот момент перед его глазами встала картина студентов-шалопаев из института, где он одно время преподавал, и его передёрнуло.
— Иван Павлович, а вы чем занимаетесь, — вывел из задумчивости профессора мой голос, и тот встрепенулся.
— Я? Работаю, конечно. Работаю в одном НИИ, — солидно сказал он.
— А в какой области трудитесь? Если, конечно, это не секрет.
— Ничего секретного нет. Работа связаны с химией. Изучаем высокомолекулярные соединения. Ищем, в общем.
— И что ищите? Находите?
— Бывает! — не без гордости сказал он. — Вот, к примеру, сейчас появилась неплохая перспектива, попробовать выделить именно такое высокомолекулярное соединение с помощью лазера… — химик замолчал. — Тебе, наверное, всё это вряд ли интересно? — спросил он, вероятно забыв, что по легенде мне интересно всё. Что ж, напомним.
— Нет-нет отнюдь, очень интересно. И как же вы собираетесь, это делать?
— Ну, тут дело в том, что …. — «Проф» пустился во все тяжкие, показывая и доказывая мне, что углеродные нанотрубки замечательны своим структурным совершенством и разнообразием приложений… и т. д. и т. п.
В общем было ясно, что ничего неясно. В химии я разбирался слабо. Поэтому просто запоминал, о чём говорит собеседник.