Дмитрий пытается трясущимися руками, вытащить сигарету, не обращая внимание на плакат на стене, с огромной надписью — «У нас не курят!».
Сева смотрит горящими глазами. Во парень-кремень. Ничто его не берёт. Мефодий сидит и раскачивается на стуле, обхватив себя за плечи, и что-то шепчет себе под нос. Антон пробует «взять себя в руки». Неимоверным усилием он отрывает руки от лица и тут же закрывает лицо обратно. Глаза у него почему-то все красные и слезятся. Дмитрий, нервно затягиваясь сигаретой «Друг», начал крутить головой, пытаясь понять мысли своих коллег и вероятно прикидывая, можно ли выйти «под шумок» в коридор, чтобы там в сени коридорного потолка «употребить горячительного».
Антон пытается повторить попытку, вновь отрывает руки от своего лица и это у него наконец получается.
— Что… — голос его подводит и срывается. Высокий, гнусавый и каркающий одновременно. — Что… — повторяет он, глядя в пол и снова вылетают какие-то каркающие, скрипящие звуки. Наконец он неимоверным усилием сосредотачивается и шепотом спрашивает, глядя всё в тот же пол:
— Что это было?..
Затем, поднимает голову и смотрит на меня красными слезящимися глазами. В них прошения и прощения, радость и всемирная печаль, надежда и мольба…
— Что это было, Александр? — голос его дрожит. А в тишине только слышны всхлипы Юли и шёпот покачивающегося на стуле Мефодия:
— Господи, Господи, Господи…
— Это была импровизация. Я назвал эту композицию — «Столкновение галактик», — негромко и совершенно не краснея, произнёс я, но всё же мысленно извинился перед Гарри Гаррисоном. «Н-да, останется Джеймс Боливар ди Гриз — главный герой фантастической саги „Стальная Крыса“ теперь без симфонии. Ну так что ж. Как говорится, „се ля ви“ — „такова жизнь“. Гаррисон — Великий писатель, ещё что-нибудь придумает… ха-ха».
Вокруг не раздавалось ни звука. Тишина и покой радовали и печалили ребят одновременно. Радовало ребят то, что война на отдельно взятом участке СССР прекратилась, и фронт с артиллерией и авиацией по всей видимости ушёл далеко вперёд и в ближайшее время не вернётся, а печалило то, что быть может они больше никогда не узнают, что ещё мог бы «отчебучить» главный артиллерист.
— Ребята, а где тут можно умыться и в порядок себя привести, а то я немного взмок, — решив нарушить всеобщее траурное молчание, обратился я к ошарашенной компании.
— Там, прямо по коридору и налево, — сказал Антон и подошёл к Юле. Аккуратно трогая её за плечо, стал успокаивать плачущую, испугавшеюся девушку:
— Тихо, тихо, тихо… Юлечка, успокойся. Всё уже закончилось. Успокойся…
Архитектура санузла в Доме Культуры, была выполнена в стиле «ампир», конечно же, как понимали этот стиль строители. Текла вода, ржавые краны, ободранные и исписанные стены, торчащие ржавые трубы, кабинки без дверей. Никогда не понимал этого «хай-тэка». Кто-то стоит орлом, вытирая себе зад, а другие люди ходят туда-сюда и смотрят — мазохизм какой-то.
Я ополоснулся по пояс водой из-под крана, постирал майку, хорошенько выжал её и одел. Кто же знал, что сегодня будет спортзал? Знал бы, взял бы и полотенце, шорты и сменную футболку. Ударные — это, наверное, и есть спортзал. Задействованы и руки, и ноги. Все группы мышц. Ну а если к примеру — концерт идёт часа два или более, то потом несколько дней после шоу вообще еле-еле передвигаешь ноги. Конечно же, тут и сейчас мне намного, проще. Тело молодое и вполне себе спортивное, здоровья немерено, так что по идее «я не надорвался». Ну да ладно, завтра увидим. Я вернулся в репетиционную.
— Молодец, Александр! Ты просто молодец! — уставшим голосом сказал Антон, как только я вошёл. Ребята его поддержали и тоже, с грустью в голосе похвалили меня.
Они подходили ко мне по очереди, обнимали, поздравляли, правда было не совсем понятно, с чем именно, но всё равно было чертовски приятно. Даже Юля проговорив: — Саша ты молодец! Какой же ты замечательный мальчик! — вытирая платком уголки глаз, чмокнула меня в щёку, засмущалась и сразу спряталась за Антоном.
«Видать испугал я её сильно… Ничего, привыкнет!» — подумал циничный я и хмыкнул.
Дело было уже под вечер, и мы отправились по домам. По дороге ребята молчали, что было вполне понятно. Им нужно было оклематься и прийти в себя от такого «столкновения…». Молчал и я, раздумывая: «А нужно ли было полностью засвечивать моё умение, или можно было ограничиться „Нирваной“, потому, как и того качающего ритма им за глаза бы хватило и не переборщил ли я с „галактиками“» …