— Вот смотри, тоже металл, тоже круто и поют «обычным» голосом. Кстати говоря, очень напоминает твой. Тебе подойдёт, послушай.
Та сначала воротила моську, типа — «не хочу никакого „найтвиша“, а хочу, как Arch enemy — The Eagle Flies Alone!.». Затем, немного успокоившись и перестав плакать, она, немного похныкивая и размазывая руками тушь на ресницах, всё же соизволила посмотреть на экран…
Через пол часа, мы пили «шампусик» с «вискарём», слушали замечательную музыку, как она её теперь называла и обсуждали нюансы проекта типа — «Найтвиш». Поэкспериментировать у нас не получилась, из-за того, что суперпевица надорвала голос напрочь и теперь в основном молчала, слушая «телеги», которые задвигал я. Пела-то она, не так уж и плохо, как я ожидал. Голос у неё был вполне нормальный. Мимо нот сильно не мазала, особенно учитывая, что пела впервые.
— Конечно же, придётся немного поучиться, и уже тогда… — говорил я и пьяная красавица кивала своей головкой благодарно смотря на меня, типа — «Я на всё согласная…»
Тогда, я объяснил, что это только наброски, попросил представить вместо моего голоса свой, включил одну из музыкальных композиций, записанных мной недавно, подошёл к микрофону и спел. По окончании песни, не успев узнать понравилось ли Люси композиция, меня схватили и потащили в постель. По ходу дела, песенка понравилась.
— Полностью аранжировать Вашу, — это я подчеркнул, — песню, я смогу дней за пять. Но, мадам!.. Дело в том, что я не волшебник, и не маг, как вы. Музыканты народ хоть и не прихотливый, но бедный. И им тоже, как бы странно это не прозвучало, тоже хочется иногда немножечко покушать. Есть ли у вас бюджет? — проговорил я с Одесско-еврейской интонацией.
— Странно, — прошептала осипшая мадемуазель. — Мне всегда казалось, что музыканты, наоборот, народ богатый.
— Богатые только те, которые музыканты-наоборот, — скаламбурил я прописную истину.
Она начала одеваться. Я молчал. Пусть сама решает. В её деньги я лезть не собирался. Я, извините, не альфонс… не тот, понимаете ли, возраст уже.
— И сколько нужно платить музыканту? — задала она логичный вопрос.
— Если честно, то без понятия, но при условии, что курс доллара прыгает… и если человек ещё и без постоянного заработка…
Она вызывающе посмотрела на меня расчёсывая волосы.
— Ну?! — требовательно произнесла она.
— Точно не знаю, но по тонне на лицо должно быть нормально.
— Тонна — это тысяча, правильно?
Я утвердительно мотнул головой и разлил шампанское.
— А сколько в ансамбле должно быть музыкантов? — прошелестела она, беря из моих рук фужер с шампанским и не забыв добавить, — Мне виски ещё пол стаканчика плесни.
— Ну, — на секунду задумался я, — смотря какую музыку ты собираешься играть. Если мы будем делать что-то типа «Nightwish», не считая Вас, мадам, ещё 5 человек: ударник, бас-гитарист, два гитариста и клавишник.
— Так, — начала считать она. — Пять человек, плюс ты — художественный руководитель… Десять тысяч долларов в месяц хватит?
— Кхе, кхе, кхе… — закашлялся худрук, — На самом деле, хватит и семи, — решил я всё же умерить свои аппетиты до двух тысяч, включив джентльмена.
— Пусть будет десять, — решила она, — но музыканты — твоя забота, и с ними ты разбирайся сам.
— Хорошо, — согласился я и произнёс, — За нас!
Мы чокнулись и выпили на брудершафт.
— Это надо отметить, — сказала она. Поставила пустой стакан из-под виски и начала раздеваться. «Ё-моё… только ж оделись! Ну и деваха…» — пронеслось в голове.
Эх, давно я не брал в руки шашки…
На следующий день, я позвонил Гене — лидеру, таких же шалопаев, как и он сам. Всю свою сознательную жизнь он был рокером. Даже, где-то местами, хипующим полупанком. Всё это, было мне понятно, но настолько быть глобальным ра***[3] в 45 лет, вот этого я понять, не мог. Отдых есть отдых, а дело есть дело. Всю свою сознательную жизнь он бегал от одной работы к другой. Как правило, устроившись на работу, он ходил туда несколько дней после чего понимал, что это не его и «забивал» живя по принципу — работа не волк в лес не убежит.
Единственное дело, на которое он никогда не «забивал» и которое являлось для него делом всей его жизни, была музыка. Вот что-что, а репетиции он никогда не прогуливал и не понимал тех, кто «забивает» на «репу», нещадно выгоняя их из своего коллектива. Я знал его уже лет пятнадцать, и меня он никогда не подводил. Именно поэтому он был один из главных претендентов в новый проект.
— Алло, алло, — раздалось в трубке.
— Здорово, узнал? Как сам?