Дело в том, что пока проводница в поезде проверяла билеты на одной из множества станций, я залез к ней в сумку и переписал номер певца, о котором она говорила.
Жил певец в Узбекистане ака Узбекская ССР, в городе Ташкент. Вот ему я и решил позвонить, чтобы узнать, когда он будет в Москве и бывает ли он тут вообще? По идее должен.
Его песни часто звучат по радио и телевидению, так что, скорее всего, в Москве он бывает…
— Алло здравствуйте. Ташкенбаева Мансура Ильхамовича, можно услышать?
— А кто его спрашивает? — ответили мне с явным акцентом.
— Я — корреспондент газеты «Известия». Мы хотели бы взять интервью у певца.
— Он вообще-то в отъезде. В Москве, на записи, на «Мелодии», — ответили мне.
— А долго ли он пробудет в Москве, вы не скажете?
— Лучше вам самому с ним связаться, я не знаю. Он говорил, что, по меньшей мере, там будет до конца августа, — раскрыла планы певца собеседница.
«Ага. Значит, он пробудет в Москве ещё неделю. Отлично! Следовательно, нужно срочно записаться и уже потом продемонстрировать одну песню Ташкенбаеву, а другую Ибрагимову, если на него получится выйти», — быстро прикинул я план в голове.
— А вы не скажете, в какой гостинице он остановился? — продолжил выпытывать информацию у доверчивой женщины.
— В гостинице «Ленинградская».
— Извините, а как с ним можно связаться? Как мне ему туда позвонить? Не подскажите номер?
— Сейчас скажу, подождите, сейчас, — сказали на том конце провода. Я услышал, как там копошатся и шуршат, вероятно листая записную книгу.
— Записывайте номер, — и она продиктовала мне номер телефона апартаментов певца.
— Спасибо большое, до свидания.
— До свидания, — сказала доброжелательная женщина, которая и не подумала сомневаться, что говорит именно с корреспондентом, а не с каким-то мошенником, и на том конце провода повесили трубку.
«Очень интересно. Получается, певец в Москве, а это значит что? Это значит, что с ним нужно обязательно в ближайшие дни встретиться, пока он не укатил к себе в Ташкент», — сказал я себе, выходя из пункта междугородней связи.
После этого разговора я помчался на студию, где застал ребят, которые разбирались с магнитофонами.
— Ну, что, как у вас тут дела? — поинтересовался я у ребят проходя в студию и здороваясь.
— Да вот, попробовали записать немного, вот на этот аппарат.
Сева включил катушечник. Запись, получилась более качественная, но по большому счёту — хрень, конечно…. С другой стороны — за неимением гербовой…
— А кто на ударных барабанил? — поинтересовался я. В студии, кроме меня, как и вчера в это же время, здесь находились только Сева, Юля и Кеша. Остальная часть, нашей «великолепной семёрки», работала на заводе.
— Да я немного попробовал, — смутившись сказал Сева. — Кстати говоря, вот эти два микрофона, лучше, чище пишут. Мы попробовали — неплохо записывают. Этот вот — немецкий, а этот — японский. Смотри, какой звук, — с этими словами он включил запись. — А вот наш, советский, видишь, как искажает? — подойдя к микрофону, Сева произнёс несколько фраз в микрофон. — И это лучший из всех, остальные вообще ужас, один треск стоит.
— Звук, какой-то электромеханический, — подтвердил басист.
«Электромеханический… Электронный… — проговорил я в голове и уцепившись за мысль, пытался поймать за хвост ускользающую идею. — А ведь в этом что-то есть… Электронный звук, в примитивных условиях… Эврика!»
— Это именно то, что нам надо! Сейчас… смотрите….
Я взял малый барабан, от «запасной» советской ударной установки, ослабил верхний пластик, включил запись и поднеся советский микрофон прямо вплотную к нижнему пластику, после чего стал бить по верхнему.
Записали несколько ударов, а затем прослушали, что получилось.
Я был потрясён. Звук получался, как в электронных барабанах девяностых годов.
— То, что нужно! — обрадованно прокомментировал я не понимающей публике.
— Гм… Какой-то странный звук, зачем он тебе? — поинтересовался Иннокентий.
— Для композиций, где пою я, нужен именно такой — электронный звук, — резюмировал главнокомандующий. — Ребята, нужно срочно, найти ещё пару советских микрофонов! Какие будут предложения?
Стали лазить и искать. В результате, ревизии, нашли в шкафу ещё один работающий экземпляр. Засунули его в бочку. Попробовали записать.
Вообще — идеал. Точь-в-точь — девяностые!
— Так, остался найти ещё парочку и будет полный комплект «электронных» барабанов, — констатировал я.