Я перестал слушать, что говорила Том, которая о чем-то тараторила, и медленно повернулся к лесу, а там, между двумя деревьями, в тени, но четко очерченная светом, стояла, глядя на нас, рогатая фигура.
Том, заметив, что я не слушаю, обиделась:
— Эй…
— Том, — сказал я ей, — помолчи минутку и посмотри, куда я смотрю.
— Я ничего не… — Тут она затихла, и потом прошептала: — Это он… Козлоног.
Тень резко повернулась, хрустнула сухая ветка, зашуршали листья, и она исчезла. Ни папе, ни маме мы не сказали, что видели. Это было между Томом и мной, и на следующий день мы вряд ли об этом вспомнили.
Через неделю была убита Джейнис Джейн Уиллмен.
Мы услышали об этом в ночь Хеллоуина. В городе была небольшая вечеринка для детей и всех, кто захочет прийти. Приглашения не рассылались. Каждый год подразумевалось, что вечеринка будет и можешь туда заявиться. Женщины приносили тарелки под крышкой, а мужчины — малость самогона, чтобы добавить себе в питье.
Вечеринка была у миссис Канертон. Она была вдова и держала у себя дома книги, как вроде в библиотеке. Нам разрешалось брать их на время, или можно было сидеть и читать у нее в доме, и у нее всегда бывали печенье или лимонад, и она не была против выслушивать наши рассказы и проблемы. Она была женщиной с милым лицом и большой грудью, и многие мужчины города находили ее привлекательной.
Каждый год в Хэллоуин она устраивала небольшую вечеринку для детей. Яблоки, тыквенный пирог — все, что полагается. Каждый, кто мог себе позволить пожертвовать наволочкой, делал себе костюм привидения. Кое-кто из старших ребят ускользал на Западную улицу намылить окна, вот и весь Хэллоуин. Но в те времена это было чудесно.
Папа отвез нас на вечеринку. Был прекрасный прохладный вечер, летала масса светлячков и трещали сверчки, а мы с Томом вступили в игру в прятки, и пока тот, кому выпало водить, считал, мы разбежались прятаться. Я заполз под дом миссис Канертон, под переднюю веранду. И не успел я устроиться, как ко мне залезла Том.
— Эй! — прошипел я. — Сама найди себе место!
— Я же не знала, что ты здесь! И уже поздно бежать.
— Тогда сиди тихо, — сказал я.
Сидя там, мы увидели, как к ступеням веранды идут ботинки и брюки. Это были мужчины, которые до того стояли и курили во дворе. На крыльцо они собрались поговорить. Я узнал папины ботинки, и над нами на веранде началось какое-то движение, скрип кресел, а потом я услышал голос Сесила:
— Давно она мертва?
— Я так думаю, где-то с неделю, — ответил папа.
— А кто она? Мы ее знаем?
— Проститутка, — сказал папа. — Джейнис Джейн Уиллмен. Околачивается около дорожных забегаловок возле Мишн-Крик. Подцепила не того клиента и оказалась в реке.
— Утонула? — спросил кто-то еще.
— Полагаю, да. Но перед этим помучилась.
— Ты знаешь, кто это сделал? — спросил Сесил. — Ниточки есть?
— Да нет, по-настоящему нет ничего.
— Ниггеры! — Этот голос я знал. Старик Нейшн. Он выныривал всюду, где давали еду или где возможна выпивка, и никогда сам ничего не приносил. — Коль ниггеры найдут в низине белую женщину, они ее используют.
— Ага, — возразил другой голос. — А чего это белая женщина будет там околачиваться?
— Да небось он ее и притащил, — сказал мистер Нейшн. — Ниггер прихватит белую женщину при первом случае. Вот ты, если бы был ниггером, разве бы так не сделал? Что у тебя дома есть? Ниггерская баба. Не, белая женщина — это для них первое дело. А потом, ежели ты ниггер и такое с ней сделал, тебе придется ее убить, чтобы никто не знал. Да вообще уважающая себя белая женщина после такого жить не захочет.
— Хватит! — сказал папа.
— Ты мне грозишь, что ли? — спросил мистер Нейшн.
— Я говорю, хватит этих разговоров, — ответил папа. — Убийца может быть и белым, и черным.
— А окажется ниггером, — сказал мистер Нейшн. — Помянешь мое слово.
— Я слышал, у тебя есть подозреваемый, — сказал Сесил.
— На самом деле нет, — ответил папа.
— Какой-то цветной, — продолжал Сесил.
— Я ж так и знал, — сказал Нейшн. — Какой-нибудь проклятый ниггер.
— Я задержал человека для допроса, вот и все.