Игорь больше всего боялся, что вот сейчас мать заплачет, начнет рассказывать об отце, своем сиротстве жены и матери. Но она молчала. Спокойная, невозмутимая, она стояла, держа в руках ведра. Она забыла о них, и лишь вода, изредка выплескивавшаяся на пол через край ведра, выдавала ее волнение.
— Вы уж извините, Егор Васильевич, что обеспокоили вас.
И больше ни слова не сказала. И молча проводила его на крыльцо. Только после того, как Егор Васильевич скрылся за воротами и миновал переулок, она проговорила тихо:
— Ну, говори, что надумал?
Он все рассказал. Она слушала его и не верила.
— Так, значит, не поедешь учиться? Мне хочешь помочь? На стройку пойти? Так, так. — И, не сдержавшись, крикнула: — Да знай я раньше, что ты трактористом станешь, иль тянула бы тебя до последнего класса? Выходит, дерюгу шелком вышивала. Вот уж спасибо так спасибо. Не велика твоя должность! — Мать горестно замолчала. — Одно дело замесуха — раз, раз и готово тесто, а другое — хлеб печь, с вечера квашню готовь. На все свое время требуется. А десять лет тракториста готовить — тратить время зря. Э, да, видно, то, что простой женщине понятно, то вам, ученым да образованным, колом не втемяшить.
— Мама, ты пойми меня.
— А ты сам себя понимаешь? Ну, хорошо, не хочешь дальше учиться. Ну, хочешь мне помочь, на работу идти. Согласна. Пусть будет так. Но только скажи теперь, как же ты думаешь мне помочь? С каких рублей? Ну, отвечай, что молчишь?
Игорь подошел к матери, сказал, боясь взглянуть ей в глаза:
— Ты меня прости, что я с тобой не посоветовался.
— Ладно, спросил, не спросил, как уразумел. Только я тебя не об этом спрашиваю. Как думаешь помочь мне? И на какие шиши сам будешь жить?
— Трактористом буду на стройке, я же сказал.
— И что же ты заработаешь?
— Восемьдесят рублей, мама! Я точно узнал.
— Ну, пусть восемьдесят. Себя прокормишь, а нам что останется? Выходит, все равно — работать ты будешь или учиться в институте.
— Я все до копейки буду приносить. Простая математика.
— Математика! — Это он учит ее, как деньги в хозяйстве считать. Да против нее никакая математика не выстоит. На четверых в одной семье четырех рублей хватит, а в отдельности — две на две — все пять изведешь.
Игорь с трудом сдержал улыбку. А ведь мама действительно математик. Да еще какой.
— Ты послушай меня…
— А я и слушать тебя не хочу.
Он долго не мог заснуть. Как она решит? А может быть, уже решила? Испытывает. Сегодня отказываешься, а завтра пожалеешь. Пожалеет ли он? Сколько лет мечтал о большом городе, институте, новой, неведомой жизни. Конечно, жалко и обидно расстаться со всем этим, особенно сейчас.
Поднявшись рано утром, он вышел в сени и, умываясь, тайком взглянул на мать. Она пронесла мимо охапку дров и ничего ему не сказала. Только после завтрака, когда собрался к себе на чердак, она остановила его:
— Так вот, Игорь, если уж хочешь помочь мне, надо в Больших Пустошах оставаться, в колхозе работать.
— За трудодни?
— С этих трудодней вся Россия кормится.
— Думаешь, там тебе и корову и поросенка сразу дадут? Не так все просто, мама.
— Просто не просто, а на своей почтовой службе я одна работница, а в колхозе Верушка с Оленькой и те найдут для себя дело. Да и усадьба не семь соток будет. Разница, сынок. И картошка своя, и дрова не покупные. И не буду, что ни день, подсчитывать, сколько на обед, ужин, завтрак. Разве не видишь? Все считаем. И картошку, и ломоть хлеба, и каждую копейку. — И, словно разговаривая сама с собой, тихо сказала: — Думала ли ты, Наталья, что придется тебе посылать сына в колхоз? А может быть, и не надо было самой из колхоза уходить?
— Мама, если ты считаешь, что надо в колхозе работать, я согласен. Только не расстраивайся.
— А ты меня не утешай! — Она, взглянув на часы, засуетилась. — Ранняя доставка, а она тары-бары развела. — И крикнула уже из кухни: — Смотри, чтобы Егор Васильевич больше на тебя не жаловался!
5
После экзамена по физике Егор Васильевич встретил его в коридоре, обнял за плечи, сказал шутливо:
— Есть реванш! Так держать!
Игорь понимающе кивнул. Есть так держать! Но про себя подумал: «Слова, одни слова. Бесполезные слова». В сущности, он сдает экзамены потому, что надо сдавать. А Егору Васильевичу это невдомек. И естественно. Директор школы не провидец, на картах не гадает, судьбу не предсказывает. А ведь предсказывал: «Ваш Игорь поступит в институт». Вот и поступил — после обеда пойдет наниматься в колхоз трактористом. К самому председателю Ивану Трофимовичу Русакову.